Дети большого дома

Вначале Аргам от волнения ничего не увидел. Только спустя минуту он заметил вынырнувший из густого дыма танк. В то же мгновение послышался гул его мотора — тот самый гул, который он столько раз слышал во время парадов.

Левее первого танка вырос второй и исчез в расселине, а первый, казавшийся вначале маленьким, постепенно стал увеличиваться. То зарываясь носом при спуске, то поднимая, подобно слону, хобот, катился он вперед по объятому дымом полю.

— Ползет, гад! — пробормотал сквозь зубы Бурденко.

Танк время от времени останавливался на одно неуловимое мгновение: в этот момент из его орудия извергалось дымное пламя, и он снова катился вперед.

— Что лучше — связка гранат или бутылка?

— Вблизи лучше гранаты, только надо, чтобы под гусеницы попало, — ответил Бурденко. — Но постой-ка! Что это?

К окопам слева от ложных резервных позиций подползал другой танк. Он был охвачен пламенем.

— Горит! Кто его подбил, как туда подоспели?

Вокруг пылавшего танка еще взрывались снаряды, суетились фигурки людей.

— Фашисты-то, фашисты! — крикнул Бурденко. — Всыпали им по первое число. Кто бы мог сделать это? Ух, и всыпали! А этот все ползет, гад!..

Первый танк уже приближался к переднему замаскированному окопу. Аргам ясно видел зеленоватую громаду, колышущуюся, словно на волнах. Танк еще раз остановился, снова из его хобота вырвалось белое пламя, и в то же мгновение перед окопами раздался оглушительный грохот. День померк, земля как бы перевернулась.

…Мусраилов бинтовал Тонояну голову, двое бойцов подняли кого-то на носилках. Кто это? А, это Эюб, только смуглое лицо его почему-то побелело.

Вокруг окопов рвались снаряды, через брустверы с жужжанием перелетали пули. Все это казалось теперь привычным… Аргам даже не вслушивался в эти звуки.

Он полностью пришел в себя, вспомнил, где он находится, и спросил товарищей:

— Кто подбил танки?

— Артиллеристы.

Аргам увидел трупы, валявшиеся вокруг подбитых танков, на расстоянии тридцати — сорока шагов. Вот они, гитлеровцы, те самые, которые пришли убить его, Бурденко, Тонояна, Микаберидзе! Дрожь прошла по его телу.

Это были обыкновенные человеческие фигуры, в разных позах разбросанные по земле. Один лежит на спине, словно мирно спящий человек. У другого голова запала в какую-то ямку, одна нога торчит в воздухе, виден каблук ботинка, и не видно ступни — кажется, будто нога имеет только пятку. Третий привалился спиной к танку, фуражка свалилась, он точно сидит; волосы его красны, и лицо красное, щеки, губы — тоже.

Заметив, куда смотрит Аргам, Ираклий подошел к нему.

— Бой был, настоящий, горячий бой!

Как хорошо, что есть Ираклий, есть товарищи, что Аргам слышит их веселые голоса! Какая хорошая штука жизнь!..

Однако испытания дня этим не ограничились. Перед вечером фашисты предприняли новую атаку, на этот раз без танков. Шла пехота, и не рядами, а мелкими группами. И хоть силен был огонь по окопам, все же были ясно видны бегущие вперед и часто-часто падающие на землю человеческие фигуры.

Аргам стрелял, как все. Бежавшие вперед гитлеровцы то и дело падали и оставались лежать на земле.

Ему казалось, что они падали и от его пуль. Второпях он стрелял в сторону бегущих групп, не целясь.

Атакующие приближались к передним окопам. Раздалась команда перейти в контратаку. Аргам ясно расслышал слова: «Во имя родины вперед!» — но не понял, что нужно делать, что должен делать он сам. Из окопа выскочил Ираклий, потом Аргам увидел затылок Бурденко, промелькнул Тоноян с обмотанной бинтами головой…

Почти весь батальон был уже впереди, когда Аргам наконец выбрался из окопа и бросился бежать с винтовкой наперевес.

Фашистов он не видел, перед ним были только спины товарищей. Пороховым дымом наполнились ноздри, открытый рот.

Он ускорил бег, напрягая все свои силы, не чувствуя, что вокруг рвутся снаряды, свистят пули, не ощущал никакого страха, не замечал, что другие стреляют на бегу. Навстречу бежали фашисты — в зеленых шинелях, зеленых шлемах, с лицами словно тоже зелеными.

Аргам опустился на колено, выстрелил, оттянул затвор; гильза выпала, он снова спустил курок, но на этот раз выстрела не последовало.

Он опять отстал от товарищей. Заметив, что все бросаются в какие-то траншеи, и сам спрыгнул за ними. Это были ложные позиции, и там оказались наши бойцы, они стреляли из станковых и ручных пулеметов. И когда они добрались сюда?

Фашистские солдаты группами бежали к окопам. Среди них разорвалась граната. Несколько человек упало.

Но вот одна из групп двинулась прямо на Аргама. Он заметил, что товарищи швыряют гранаты, тоже сорвал с пояса гранату и метнул ее в бегущую группу. Гитлеровцы приостановились. Но его граната не взорвалась. Почему не взорвалась? Аргаму не пришло в голову, что он не выдернул кольца. В воздухе мелькнули другие гранаты, упав среди той же группы, разорвались — одна, вторая, третья. Из атакующих продолжал бежать только один, прямо к брустверу, за которым стоял Аргам. Он направил винтовку на эту громадную зеленую фигуру, спустил курок.