Дети Брагги

— Что да, то да. Весь лагерь теперь соберется поглазеть на поединок. Где тут сыскать лучшее развлечение, — внес свою лепту Грим. — Наших слов, похоже, Весовым воинам недостаточно.

— Да, сдается мне, многое здесь изменилось с моего отъезда. — Голос Бранра был безрадостным. — Тем больше причин скорее разыскать Оттара Черного и Грима Ульвсона.

— Я останусь с Карри, скальды подождут.

— А твой отец? — довольно резко возразил Гриму Бранр.

— А ты уверен, что он в лагере или, если уж на то пошло, что он еще жив? Бранр промолчал.

— Я тоже останусь, — неожиданно заявил Скагги, которому почему-то показалось, что в этом недружелюбном лагере он предпочел бы остаться с Карри Рану и Гримом. Кто знает, как его примут эти скальды.

— Драккары «Хронварнр» и «Линдормр» прибудут в Фюркат через пару дней, разве что форинг Гутхорм Домар пожелает задержаться в Ольсборге, — закончил свой рассказ Бранр.

В небольшой светлой горнице, окнами выходящей на залив и верфи с собираемым на них долгим кораблем, повисло молчание. В центре горницы в дощатый пол было воткнуто серебряным наконечником вниз длинное копье — символ Одина, возле него в небольшой жаровне плясали оранжево-красные язычки огня Локи.

— Что ж, доброго пира Гламу Хромой Секире, — задумчиво проговорил Гранмар, — и Тровину Молчальнику.

Собравшиеся согласно кивнули. На этот раз молчание прервал Скальдрек, скальд Хеймдаля:

— Призванные прибыли.

— Не совсем так, — отозвался Амунди-целитель. — Подумать необходимо об ином, о том, как и почему за каких-то три года из простого хускарла Вес, сын второй жены ярла Сканей Хакона, превратился в конунга Вестмунда, правящего теперь половиной Дании. Поддерживая нового конунга, мы все это время считали причину его возвышения второстепенной. Всегда находилось иное, более неотложное дело. Не доискиваясь причины происходящего, равно как и причины того, почему покинул Круг Тровин Молчальник, мы разменивались на повседневные мелочи, учили, исправляли ошибки, улаживали свары. Сейчас же наше дело решить, кто или что такое есть созданный с нашей помощью конунг Вестмунд.

— В Том мире, сколь бы я ни искал его в видениях, я видел конунга лишь Тюром асов. Тем самым странником в синем меховом плаще, каким он явился под именем Гримнира к конунгу Грейрреду.

— И мне было подобное видение, — согласился Оттар Черный. — Этого достаточно, чтобы предположить, что они впрямь порождение или воплощение Хрофта? Но с чем пришел тогда в Мидгард Тюр-ноши? Станет ли он для нас Одином Всеотцом, отцом асов и людей? Или Одином Бельверком, асом-висельником, Тюром павших, призывающим к себе героев ради собственных, лишь ему ведомых целей?

— Дело здесь даже не в рождении или роде Веса, они нам известны, как известно и его отрочество. Важны для нас последние три-четыре года. К сожалению, Тровин оставил нас, а теперь он мертв.

— Скагги из рода Хьялти, возможно, вспомнит хотя бы часть послания Молчальника, — напомнил скальдам Бранр.

— А оно того стоит? — усмехнулся Ивар Белый, скальд Ньерда. — Молчальник любил добрую шутку. — Корабельщик стряхнул с рукава одинокую стружку.

— Стоит, — с непоколебимой уверенностью возразил Бранр. — Не стал бы он иначе отправлять мальчишку к чужому ему человеку, да еще такому, как Грим.

— Если так, то послание зашифровано, и только Грим способен разгадать его, — заключил Ивар.

— Да, Грим, — задумчиво повторил Оттар и многозначительно уставился в огонь Локи.

Избранники Одина среди скальдов бывали нередки, но мало кто из них доживал до преклонных лет. Быть скальдом аса асов немалый почет, но тяжела и ноша. Снова повисло молчание, скальды смотрели в огонь, проказливо трещавший сосновой смолой. Наконец заговорил Банланди, скальд Фрея:

— Я, как и все вы, тоже страшусь предательства Одина. И все же я призываю Круг задуматься о том, что Один и последователи его пришли к нам не без причины. Они пришли к нам, дабы отогнать худшие силы. — Он кивнул на огонь Локи. — Как всем вам известно, я видел Веса на восьминогом коне. Но в Том мире я видел и иное. И поверь мне на слово, Ивар, в Том мире есть и более страшные создания, чем воспитанник Тровина. И среди них один из потомства самого Фенрира, сына Локи…

Эгиль приподнялся на локте, силясь заговорить, но Лысый Грим жестом призвал его к молчанию.

— И все же я скажу это, поскольку ни один из вас не решается этого сказать. Да, я по-прежнему полагаю, что Грим, Сын Эгиля, скальда Одина, Грим Квельдульв много опаснее для нас, чем когда-либо сможет стать Вес. Знаю, Грим, ты желал лишь добра, давая внуку имя свое и Ратей Отца, и не его вина, что он стал избранником Локи. И все же он ненадежен. Кто знает, какие силы в нем сокрыты?

— Я поручусь за него, — со сгустком крови выхаркнул Эгиль, и снова его прервал Лысый Грим:

— Мы сами призвали его, сделанного не вернешь. Вспомни, Ванланди, не ты ли согласился тогда с решением Круга? Скажу тебе более, тот, кто хоть однажды встречал в Том мире Грима и Локи, никогда не спутает одного с другим.

— А что случалось с теми, кому довелось встретить там твоего внука? угрюмо возразил Ванланди. — Ты помнишь?