Дети Ченковой

Через минуту ребята сидят рядом и делятся своим жизненным опытом.

И теперь часы бегут… Поезд проносится мимо деревень, мимо городов… Там уже Илава со своей тюрьмой… Там Тренчин с развалинами замка на скале, о которой ее самый могущественный владелец Матуш Чак сказал: «Из тренчинской скалы воды, а из моих глаз слез не добудешь!» Там Нове Место на Ваге, там Пештяны со своим мировым курортом, там Трнава с парадными костелами и нищими школярами…

Вечереет.

Поезд мчится по виноградному краю у подножия известняковых Малых Карпат.

Модра, Пезинок, Рача…

В окнах мелькают огни…

Братислава!..

II. МИШО

ПОСВЯЩЕНИЕ

— Ребята!

— Ну, что?

— Знаете новость?

— Кривой хромого убил?

— Да нет, на нашей улице новый ученик объявился! Сапожник Каспер где-то откопал. Мишо зовут. Я его видел…

— Ну и как?

— Этакий лопух деревенский!

— Да ну! Где же его Каспер добыл? Ведь у него больше года учеников не было!

— А кто к такому мастеру пойдет в ученики? Детей качать, картошку чистить, полы драить, за печкой спать, на пустом супе сидеть. Эдак жить всякий и дома, у матери, может!

— Лучше пусть отец палкой врежет, чем сапожник своим шпандырем.

— Бедняга Мишо!

— Откуда же он взялся?

— Да, наверно, откуда-то привезли. Начальство о сиротах да беспризорных заботится. И Ондру Валка, который у Лейха слесарить учится, подобрали где-то на проселочной дороге и сюда в учение отдали.

— Бедняга Мишо!

— Сирота, должно быть!

— А мы устроим ему «посвящение»?

— Ну, понятное дело! Ведь в наш цех без этого не попадешь!

— Сегодня как раз воскресенье! Может, хозяин отпустит и его на минутку, как наши хозяева сделали. А не поискать ли его?

— Пошли, ребята!

— Айда! Пошли!

* * *

Мишо, ссутулясь, стоит под сводом старинных ворот одного из двухсотлетних домов. Дом находится на Микулашской улице братиславского еврейского квартала. Но правильней, пожалуй, назвать его кварталом бедноты. Здесь богача днем с огнем не сыщете!

Мишо прижался к облупленной стене. Руки он держит в карманах, разглядывая воскресную улицу и глазея на прохожих… Проходят мужчины, женщины, дети. Мишо глядит, пялит глаза, но не может остановить свой взгляд ни на ком.

Здесь нет матери, брата и сестер, нет ни одного знакомого лица. Только чужие люди… Мишо очень грустно! Ему вспоминаются родные места… Это совсем недавно было. Несколько дней прошло. Только вчера он простился со своей сестренкой Ганкой. Только вчера его отдали в учение. Только со вчерашнего дня живет он в подвале дома, готового, того и гляди, завалиться.

— Это он и есть?

— Он.

— Ты Мишо? Ученик Каспера?

— А… а что вам от меня надо?

— Что нам надо? Хотим, чтобы ты своим парнем стал, посвятить тебя. Ведь не вечно же тебе здесь одному стоять да по сторонам глазеть. Мы водиться с тобой станем. Вместе в ремесленную школу ходить и играть вместе…

— А как «посвятить»? У меня денег нет…

— Наплевать! Лишь бы штаны были покрепче!

— Чего вам от моих штанов надо? Я не отдам. Мне мама купила их на те деньги, что за брата Палько ей дали…

— Да ты не бойся! Мы у тебя ничего не отнимем. Проверим только, хороши ли твои штаны и прочны ли. Ну, пошли!

— Куда?

— С нами! Вон туда, к костелу. Там дом обрушился недавно. Теперь мы там встречаемся в полдень каждое воскресенье…

Ребята идут, и с ними — Мишо. Несколько шагов — мальчишки у развалин. Это огромная свалка. Глина, камни, обломки кирпичей, куски штукатурки, разбитые решетки, поломанные кровати, ржавая проволока, расколотые умывальники, гнилые, вонючие отбросы, солома, грязь, испражнения…

— Сколько ему дать?

— Как всякому. Десяток.

— Ну вот, Мишо, ложись на этот камень. Посвятим тебя. Да ты не волнуйся. Так у нас принято. Как приходит новый ученик, для первого раза мы его вздуем. А после того принимаем к себе как друга-товарища.

Мишо покорно ложится. Самый сильный из подростков поднимает палку и наносит удары: один… два… три… четыре… пять… шесть… семь… восемь… девять… десять раз.

Мишо встает. Теперь мальчики подходят к нему, протягивают руки, по очереди представляются:

— Я Юро Петраш…

— Я Яно Секера…

— Йозеф Барица…

— Имрих Вейс…

Мишо посвящен в ученики еврейского квартала в Братиславе.

У ХОЗЯИНА-МАСТЕРА

У сапожника Каспера жизнь хуже собачьей. Собаки хоть мутную воду лакают, мутную потому, что в ней плавают остатки еды, а семья Каспера хлебает просто мутную воду; она нарочно сделана мутной, чтобы походить на еду. Разница только в том, что первая называется помоями, а вторая — супом.