Дети Дня (СИ)

— Давно, давно, еще до Грозовых Лет земля держалась на жертве. Чтобы стояла крепость, под стеной зарывали жертву. Чтобы стояла земля, нужна жертва. Земля изголодалась за долгие века. Мы исправим все. Одна никчемная, пустая жизнь за жизнь многих. Мы пришли подтвердить договор и получить силу.

— Мы пришли подтвердить договор и получить силу, — послышались юные голоса.

Айса понял, что они глубоко, яростно верят в правоту своего дела.

Девочка в белом одеянии впереди всех подняла вверх нож. Треугольное широкое лезвие кроваво блеснуло в свете факелов.

— Заключи же свой договор, юная, — сказал мужчина. Откуда-то из темноты двое юных подтащили невзрачного мужичонку, вонявшего так, что Айса даже отсюда почуял его смрад. Он был не то пьян в стельку, не то в забытьи.

— Одна никчемная жизнь за жизнь многих.

У Айсы желудок начал толчками ползти к горлу. Он отвернулся. «Почему мы не нападем прямо сейчас? Неужели им надо досмотреть до конца?»

Барды действительно хотели досмотреть до конца. Они смотрели молча, как девочка выпила крови с ладони. Как изменились ее глаза. Как потом она вырезала мертвецу язык и протянула на ноже ойха, улыбаясь, словно кормила любимую собаку. А остальные стали тесниться ближе к середине, тянуть руки к крови, бормоча — «договор, мы подтверждаем, дай нам силу, договор, силу…»

«Прямо как голодные свиньи к чану…», — он вздрогнул от внезапного осознания. Они тянулись туда, в середину, жадно шевеля ноздрями, словно стремились к кормушке. К жратве. У Айсы противно потяжелело внизу живота. «Они даже не стерегутся. Они не боятся, или так жрать хотят? Может, и Майюхитта был таким же, как они… он не был ойха, он был таким же… человеком он был!» Айсу раздирало омерзение, ужас, ненависть, желание убивать, нарастало волной, надо было выплеснуть, заорать…

И тут в голове опять прозвучало.

«Атакуем после вспышки. Держись рядом с Ньиртой. Убивать всех. Айрима брать живым». Айса внезапно понял, что Ньирта — тот самый высокий парень, что шел впереди всех. Они встретились взглядами. Ньирта кивнул, отошел чуть назад. Айса, еще один солдат и Талин присоединились к их маленькому отряду. Талин пригнулся, готовясь броситься в низкий пролом.

Авера резко опустил руку.

Вспышка.

Ватная тишина — оглох он, что ли?

А потом началось…

У Айсы почти не осталось четких воспоминаний об этой драке в багровом полумраке. Он четко помнил пронзительный, долгий-долгий визг госпожи Мирьенде, ее оскал и горящие красным глаза. Застывшие на миг лица, повернувшиеся в ту сторону. Какая-то волна, словно толкнувшая всю толпу к противоположной стене, прямо к ним, к пролому. Выброшенная вперед рука Талина и долгая, низкая, на грани слышимости нота. На миг Айсе показалось, что перед ним — плоская картина, и по ней прошла черная трещина, прямо по спинам нарисованных людей.

А дальше — запах крови, слишком горячей и слишком густой, нечеловеческой, шелест металла, мерзкое чваканье, что-то упругое, катающееся под ногами. Круглые желтые глаза, пересеченные серебряно-багровым взмахом, плеск крови в лицо. Сопение, топот, хрип, вой, ругань, и надо всем — отчаянный, протяжная, нескончаемая пронзительная песнь Мирьенде. Юные дрались страшно, они умирали тяжело, они были стремительны и сильны, и в голове Айсы внезапно вспыхнуло красным изображение великого Силлаты Красное Копье.

Потом ему рассказывали, что их дело чуть не обернулось плохо, но Айса не помнил. Он сражался, и в глазах его было красно, а во рту солоно, и в голове звучал хохот Силлаты.

А потом стало некого убивать.

Тишина застыла и тихонько осыпалась с шелестом тонкого стекла.

Айса почти уронил руку с черным от крови клинком. Теперь он начал чувствовать и воспринимать окружающее. Он устал. Очень. Он дрожал от усталости, и если бы сейчас снова началась драка, он просто не смог бы поднять руки. Его убили бы, сразу убили бы. Айса медленно поднял звенящую голову и вздрогнул. На миг подумал, что сейчас его убьют, потому, что сражаться он уже не может, а человека, который стоял перед ним, он никогда не видел.

Чужой. Бледный, беловолосый, с глазами, в которых, казалось, не было белков. Он дышал сквозь зубы, поводя головой из стороны в сторону и держа перед собой длинный чуть изогнутый меч. За ним стоял другой — с такими же глазами, и от красоты его лица захватывало дух. Третий был бы совсем обычным человеком, если бы половина его лица не была блестящей неподвижной багрово-розовой маской. За их спинами в тени виделось еще с десяток чужих.

— Ночные, — прошептал кто-то сзади.

— Нельрун! — прошептала, оседая от усталости на пол, Мирьенде. — Ты! Ты жив! — Человек с обожженным лицом подошел к ней и опустился на пол рядом с ней. О чем-то зашептал.

Беловолосый даже не глянул в ее сторону.

— Мы чтим Уговор, — сказал он.

Авера подошел к нему, чуть пошатываясь. Из рассеченной его щеки обильно текла кровь и, похоже, это была не единственная его рана.

— Мы чтим Уговор. Благодарю за помощь, господин, — хрипло выдохнул Авера.

Беловолосый только кивнул.

— Убей этого, — показал он головой на лежавшего без сознания Айрима.