Дети Дня

— Чтобы другие Блюстители не приревновали к Югу. Он мудр, он это понял. Он сам сказал, что лучше сделать так. Потому я, пожалуй, только Югу и доверяю.

— Что вы от меня хотите? — глухо спросил Вирранд.

Король посмотрел на свои руки и несколько раз сжал и разжал ладони.

— Есть две вещи, о которых я хочу просить тебя. Во-первых, здесь и сейчас я хочу заключить законный брак с твоей сестрой. При свидетелях. Их немного будет — ты, мой бард и синтайский наместник. А потом ты увезешь сестру и спрячешь ее. Хочешь — сделай так, чтобы подумали, будто она умерла. Но пусть родит и вырастит ребенка. И пусть он встанет потом на Королевский камень. Если я останусь жив — пусть она пришлет его ко мне, когда он войдет в возраст. — Он взглянул на Вирранда, который смотрел на короля растерянно, скорбно подняв брови, ибо это были речи умирающего. — Я знаю, будет сын! — Он замолчал, словно переводя дух. — Второе, о чем тебя прошу. Возможно, скоро тебе придется дать кров бардам. Сделай это.

— Вы же не доверяете бардам?

— Не доверяю. Но я понимаю, что они во многом правы. Те из них, кто ненавидит меня, не пойдет под руку Юга. Но тех, кто пойдет — прими.

— Я сделаю.

— Верю. И сопроводи меня в Объезд, — почти умоляюще сказал он. — Сначала мы отправимся в Столицу. Я встречу там всех Блюстителей и скажу… скажу, что я отправляюсь в Объезд. Прямо сейчас, прямо с ними. И тогда меня не посмеют убить.

Вирранд медленно кивнул.

— Я буду тебя сопровождать, государь.

— А теперь… я бы хотел видеть твою сестру.

Вирранд встал.

— Эй, Тианальт! — тихо крикнул вслед король. Вирранд обернулся. — Ты презираешь меня, да? Но я сейчас почти мертв, я хочу успеть, прежде чем это случится. Может, земля простит меня, и все вернется на круги своя, и я буду жить, и тогда твоя сестра станет королевой. Прав я или не прав — мне не у кого спросить. Ведь боги… спят. Это не они шепчут, нет… Их не попросишь ни об ответе, ни о помощи. Даже в Ничейный час…

Глава 4

Анье полулежала в своем шатре. Ройне и Тиа хлопотали вокруг госпожи, смачивая ей виски и подсовывая под нос ароматические соли. Танниэльт отважно нес стражу у порога, и когда в шатер вошел слуга с подносом с кубком пряного вина, чтобы госпожа подкрепилась, юноша смерил его суровым взглядом и нарочито положил руку на рукоять кинжала, нахмурив брови и вздернув подбородок.

Слуга поставил поднос на столик возле постели. Анье лишь уголком глаза уловила движение. Она даже не осознала, что привлекло ее внимание, но взгляд словно притянуло к его руке. А потом к лицу.

Вирранд замер на полуслове с открытым ртом от пронзительного визга Анье.

— Ойааааа! Ойааааааа!

Он вскочил и бросился к шатрам. Король не встал, просто смотрел ему вслед, словно уже знал все. Бард встал совсем рядом с ним.

— Сатья, — король тронул его за рукав. — Это то, что я думаю?

Навстречу Вирранду из шатра выскочил какой-то человек, за ним с обнаженным кинжалом Танниэльт. Анье продолжала орать — стало быть, жива. Вирранд резко обернулся к убегавшему. Что-то странное было в его движениях — стремительные, длинные скачки, какие-то дерганые. Так поворачивает голову птица.

Вирранд не помнил, что он орал, что приказывал, что орал наместник, что вообще было, но беглеца завалили стрелами уже на самом берегу Синтара, и он упал лицом в речной песок. Фарна оказался у трупа первым.

— Барда… надо…, — прошептал Вирранд, глядя на лицо убитого.

— Кто же думал, что здесь, в Королевской пятине-то такое, — пробормотал Фарна.

Недосказанное было слишком понятным и слишком страшным, чтобы произносить это вслух.

Подбежал наместник. Ахнул.

Перед ними было то, что уже много поколений жило только в сказках и преданиях. На гобеленах, рисунок которых не менялся веками, в книгах сказок, картинки в которых от века к веку строго повторялись.

У мертвеца была темно-серая кожа, большие круглые ярко-желтые глаза и ярко-красные губы. В распахнутом в беззвучном крике рту поблескивали слишком большие клыки. Волосы были белыми. Черты лица и телосложение были слишком человеческими, от чего тварь казалась еще ужаснее.

— Сними с него… — знаком показал Вирранд. Фарна быстро распорол кинжалом одежду. Вирранд стиснул зубы. Теперь различие было слишком очевидно. Не мужчина и не женщина. Не человек. Только внешнее сходство.

«Как же они плодятся-то?»

Ойха. Никто не знал, как ойха размножались, и размножались ли вообще, потому, что люди все же выбили их, а детенышей ойха не встречал никто и никогда. Так что мудрые предполагали, что ойха были созданы один раз и навсегда, и размножаться не могли. Но кто их создал, и смертны ли они как таковые — тоже никто не знал.