Дети Джедаев

Возможно, самая суровая мудрость, какую он когда-либо слышал.

Теперь она сидела сложа руки, глядя на странные переливающиеся цвета тумана и серые тени деревьев. Трещина в куполе вызвала много странностей в погоде в ущелье, и непривычные струйки беспокойной прохлады сочились сквозь тяжелое тепло тумана.

Она знала это место, думал он, до того как построили купол, до того как посадили сады, когда часть площади занимали джунгли, а другую часть — бесплодные вулканические проплешины вокруг едких грязевых выбросов. Она помнила время, когда единственным поселением была маленькая группа домов из лавового камня, прилепившихся к подымающимся террасам в конце узкой долины, воистину немногим больше оставленной ногтем царапины в мраморных пустынях вечного льда.

Она выросла в другом мире, во вселенной, отделенной от нынешней временем, равным всего одной человеческой жизни, но настолько насыщенном событиями, что оно стоило многих веков.

Как и Трив Потман, который был очарован тихой общиной Плавала и уже записался на обучение профессии садовода, Каллиста провела долгие годы словно отшельник, чтобы вернуться в мир незнакомый и лишенный всех, кого она знала.

Он молчал, но она повернула голову, словно он произнес ее имя.

Хорошо было снова пройтись — без хромоты, без страха, без боли.

Хорошо было снова находиться там, где светит живое солнце и дует живой ветер.

— С тобой все в порядке?

Когда она заговорила, протянув к нему руку, в ее глазах вспыхнула озабоченность. Регенерация тканей посредством бактеризации отняла у него много сил, и он знал, что ему еще не следовало бы вставать.

— Мне стоит спросить об этом тебя. Когда он медленно пробудился на рассвете, она лежала рядом с ним. Позже она исчезла. Лея рассказала ему, что произошло в комнате игрушек, но Люк словно бы и так уже знал это. И гадал бы, если бы был там, не видел ли он это в каком-то забытом сне. Когда она молча плакала у него на плече в предрассветной темноте, он без слов понял, что именно она утратила.

Она покачала головой: знак не отрицания, а своего рода удивления.

— Я все думаю о Никосе, — сказала она. — О бытье «другим кореллианцем с тем же именем».

Она повернула руки ладонями вверх, как тогда, очнушись на «Охотничьем Счастье», она чувствовала их форму, их юную силу и узор жилок и мускулов под фарфорово-тонкой кожей. Повела пальцами по рукояти меча, который у нее некогда хватило умения изготовить. Так как его голова находилась рядом. Люк видел, что у корней ее светлых волос уже виден каштановый цвет, и знал, что через несколько месяцев они целиком будут той тяжелой, светло-коричневой гривой, которую он помнил по видениям и снам.

— Я все гадаю, не следовало ли мне остаться там, где была.

— Нет, — заявил Люк со всей серьезностью, зная это всем своим существом. — Нет.

Она снова повесила оружие на пояс.

— Даже если б я знала… про это, — тихо проговорила она, — даже если б я догадалась… смогла заглянуть в будущее… когда Крей спросила у меня, не хочу ли я… занять ее место… я не смогла бы сказать «нет». Люк, я…

Он заключил ее в объятия, и их губы встретились в крепком поцелуе: давая, забывая, вспоминая, зная. Говоря ей без слов, насколько беспочвенны ее сомнения, которые она не смела высказать.

— Я ведь люблю не Силу в тебе, — тихо сказал он, когда они наконец отпустили друг друга, — а тебя.

Она нагнула голову вперед, уткнувшись лбом ему в плечо; они были примерно одного роста.

— Мне это будет нелегко, — тихо проговорила она. — Возможно, нелегко будет нам обоим. Бродя прошлой ночью в пещерах, я иногда винила во всем этом тебя. Я сердилась — думаю, я все еще сердита, в глубине души. Не знаю, как ты можешь быть в ответе, но все равно винила я тебя.

Люк кивнул, хотя слова эти ранили его. Каким-то странным образом он понял, что они не были личными и их лучше знать.

— Я понимаю.

Она повернула голову и посмотрела на него с кривой улыбкой.

— О, это замечательно. А мне объяснишь? Вместо объяснений он снова поцеловал ее.

— Ты отправишься со мной на Явин? — Когда она заколебалась, он добавил: — Ты не обязана. И тебе не обязательно решать сейчас. Лея передавала мне, что ты записала имена тех людей, которые, как ты помнишь, были здесь… Она говорит, что на Корусканте тебе будут рады, на какой бы срок ты ни захотела там остаться. И я знаю, что будет нелегко жить… жить рядом с учениками, владеющими Силой. Но твое знание старых методов обучения, старых способов тренировки помогло бы мне…

Он запинался, подбирая слова, и в неподвижности ее лица он увидел ее стремление не беспокоить его из-за своей боли, из-за своей неуверенности.

А, черт с ним со всем…

— Ты нужна мне, — тихо сказал он. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была со мной. Если удастся — навсегда.

Ее губы изогнулись в улыбке.

— Навсегда. — Серые глаза встретились взглядом с его глазами, более темные, чем окружающий их туман, но словно светящиеся изнутри. — Я люблю тебя, Люк, но… это будет нелегко. Но я думаю… я чувствую, что мы будем в жизни друг друга надолго.