Дети-эмигранты. Живые голоса первой русской волны эмиграции 1918-1924

«Мы решили бежать. Грязь, идет дождь, холод, усталые, голодные, но нужно бежать: большевики по пятам гонятся за нами, не успеешь отдохнуть и высохнуть, как опять бежать. В одной деревне нам предсказал один дурак, что от большевиков разве только в колодезь спрячешься, и верно».

«Колеса ломались, слышались орудийные выстрелы. Мы все ехали вперед и вперед. Когда мы проезжали Симферополь – это было ночью, – нам представилась страшная картина. Горят дома, там где-то стонут, вот разграбленный магазин – здесь хозяйничали зеленые, – вот на уличном фонаре висит повешенный, а мы все едем и едем… впереди непроглядная темнота».

«Едем мы уже целый день, на дворе мороз. Это было в ноябре месяце. Приезжаем мы в какую-то деревушку; там все были больны тифом и черной оспой. Пришли мы в одну хату, а там одна только девочка. Мы спросили, где же ее родные, она нам ответила, что их только что похоронили. Ну, мы у нее и остались. Проспали мы у нее ночь и проснулись очень рано, а сзади за нами гонятся большевики; орудия гремят, бомбы разрываются. Вот уже наконец все стихло, и поехали мы снова быстрее: справа была высокая гора, а слева был глубокий обрыв. Едем мы, едем, вдруг слышим какой-то крик и грохот. Потом мы узнали, что в этот обрыв свалились три телеги. Я страшно боялась, что свалятся и наш дрожки. Ехали мы так целый месяц, и приехали мы в Польшу. В Польше мы сидели три месяца в плену; кормили нас там одним хлебом и селедками; потом папа нашел у себя какой-то паспорт, и по этому паспорту мы выбрались из плена. На границе нам перерыли все вещи и даже у моего брата взяли игрушечный револьвер. Жила я в Сербии целый год не учась. Папа не знал, куда бы меня определить, и, наконец, определил меня в русскую очень хорошую гимназию».

Во всех трех рассказах, особенно в первом и третьем, прекрасно передано, временами в тонах сказок на эту тему, ощущение погони.

Спасение от смерти