Дети галактики, или Чепуха на постном масле

– Катька, мы с тобой будем играть в аптеку! – возликовала мама. В те годы в аптеках были круглые вертящиеся полки. Жизнь в этой квартире поначалу казалась чудом не только из-за финской кухни и белой ванной комнаты. В те годы, видимо, было сильное желание приблизиться к человеческим нормам жизни. Велось огромное жилищное строительство, и в новых районах была масса всяких нововведений. Например, из молочной напротив носили на дом молоко, кефир, сырки, из булочной – хлеб. Из диетического магазина у Калужской заставы возили заказы. Их доставлял импозантного вида мужчина по имени Петр Дмитрич. В эти заказы входили и яйца. Тогда диетические яйца высшей категории стоили рубль тридцать за коробку, а первой категории, мелкие, рубль девять. Мама терпеть не могла мелких яиц и потом еще в течение многих лет презрительно называла их «Петькины яйца». «Опять ты купила „Петькины яйца“!» – возмущалась она, к некоторой оторопи Пети Гейбера, который как-то услышал эту фразу. Однако благодать довольно быстро кончилась. Сначала перестали носить хлеб, потом молоко, а потом и Петр Дмитрич куда-то сгинул. Видимо, городские власти решили, что нечего баловать людей, чай не буржуи. Тогда как раз начиналась космическая эра.

Наш дом располагался рядом с кинотеатром «Прогресс», где ныне находится театр Джигарханяна. Билеты, особенно на дневные сеансы, стоили какие-то копейки и я бегала на все фильмы, которые там шли. Мне было лет двенадцать, не больше, когда я попала на фильм «Все о Еве» с потрясающей Бэтт Дэвис. Он меня буквально ошеломил, я смотрела его раз пять подряд. Посмотрев его вновь не так уж давно, я пришла к выводу, что у меня в двенадцать лет был уже неплохой вкус. Еще одним потрясением, правда, совсем иного рода, стал фильм с Марио Ланца «Любимец Нового Орлеана». Его я тоже видела множество раз. Но все рекорды побил «Мистер Икс» с Георгом Отсом. Мы с мамой обе в него влюбились. У нас в доме было много его пластинок, мы ходили на все его концерты и гастрольные спектакли. А потом нередко ездили в Таллин, в театр «Эстония». Это был поразительный артист, обладавший не только фантастическим по тембру голосом, великолепной внешностью и обаянием, но и настоящим драматическим талантом. Ему были подвластны все жанры, от легчайшей оперетки до глубоко трагических оперных партий, таких как Рене в «Бале-маскараде», Яго в «Отелло», Риголетто. А какой это был Онегин! А Демон! А «Дон Жуан»! А «Джанни Скикки!» На московских гастролях театра «Эстония» в 1972 году, в ту страшную иссушающую жару, я видела Отса в роли Кола Брюньона в опере Кабалевского. Его танец, когда Кола борется с чумой, до сих пор стоит у меня перед глазами. Тогда же я впервые услышала Отса в мюзикле «Человек из Ламанчи». Несмотря на все мыслимые в Советское время регалии, по-настоящему этот великий, без преувеличения, артист не был достаточно оценен, ибо позволял себе петь эстрадные песни. Многие его по этому поводу не считали серьезным артистом. К сожалению, эта ханжеская точка зрения на легкие жанры сохраняется и по сей день, чего бы это ни касалось. Сколько презрительного фырканья я слышала по поводу, например, Владимира Спивакова, который не всегда убийственно серьезен за пультом. Таких примеров множество. Но речь не о том.

В самом начале шестидесятых родители наконец продали дачу в Пахре, у них попросту не было денег содержать этот дом в советских условиях. И сбагрив непосильную ношу, сняли на лето дом в местечке Высу в Эстонии. Помню, как-то ночью мама разбудила меня: «Помоги отодвинуть кровать, крыша протекла!».

Кровать была отодвинута, под течь поставлен таз. Мама улеглась и с наслаждением проговорила: «Какое счастье, что это съемный дом! Утром скажу хозяевам, что крыша течет и все!».