Читаем Дети галактики, или Чепуха на постном масле полностью

Для начала замочим в стакане холодной воды тридцать граммов желатина и отставим в сторонку. Нальем в кастрюлю четыре стакана воды и поставим на огонь. Возьмем два больших лимона или три маленьких, разрежем пополам, выдавим сок в стаканчик. Когда вода согреется, положим в нее три четверти стакана песка, сахарного, разумеется. Когда вода закипит, бросим туда цедру, то бишь пустые половинки выжатых лимонов и прокипятим. Затем выкинем ненужную цедру, снимем кастрюльку с огня и вольем сок из стаканчика. Пока мы все это делали, желатин уже разбух. Ставим кружку с разбухшим желатином на водяную баню. Кто-то, вероятно, думает что это сложно. Ничего подобного, проще пареной репы. Наливаете в ковшик немного воды, ставите на несильный огонь, в ковшик ставите кружку с желатином (удобнее всего замачивать желатин в эмалированной кружке) и все время мешаете ложкой, пока желатин не распустится. Когда у вас получилась однородная жидкость без комочков, вливаете ее в воду с сахаром и лимоном. Желе практически готово. Когда оно немного остыло, вы разливаете его по формочкам через тонкое ситечко или марлечку, остужаете и ставите в холодильник. Через несколько часов восхитительный десерт готов. Можно подавать просто так, можно добавить взбитых сливок, не помешает. В желе можно заливать для красоты какие-нибудь фрукты или ягоды, получается здорово, но только не киви и не ананас – желе просто не застынет, а уж почему, понятия не имею, но я один раз попробовала и меня ждало фиаско. А потом я где-то прочла, что киви и желатин две вещи несовместные, как гений и злодейство. Приготовление лимонного желе в свое время занимало у меня ровно пятнадцать минут. Правда, желатин иной раз не успевает разбухнуть за это время. Замочите его минут за сорок или за час до готовки, несложно, ей богу. Кстати, желатин в свое время был в Москве величайшей редкостью, и я возила его тоже из Таллина.22


А снежки… Слюнки текут при одном воспоминании.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное