Дети Гамельна. Ярчуки

Нервно подёргивая хвостом, Пан Рудь поглядывал вверх, ждал и колебался. Не устроится ли чего худого? Фиотия хоть и не совсем человеком считалась, но и человеком тоже. Кто ж им, людям, доверяет? С другой стороны, обещал. Если кот обещал, то он обычно передумает то обещание и даже многократно. Такой обычай. С другой стороны, обычай касается обычных котов, а необычные должны быть оригинальными. Красивое, кстати, слово. Пан Рудь Первый Оригинальный. Что-то в этом есть…

Первый луч солнца заглянул в окно собора, коснулся головней и тел. Кот гневно фыркнул, обошёл тело хозяйки и взобрался ей на грудь. С опаской умостился – этак и провалишься, а там, небось, кости острые. Лицо мёртвой Фиотии было спокойным, древним. Коричневым. Пан Рудь в смущении зашевелил усами. Э, стыд-то какой. Кто такое делал? Никто не делал…

Вот сейчас солнце коснется тела ведьмы и не будет в истории земных котов никакого Первого Оригинального. Пан Рудь зажмурился и припал мордой к мёртвому рту. Как там по завещанию? Рот приоткрыть, в себя мягко втягивать, губы расслабляя…

Порохом пани Фиотия определенно не пахла. Так, степной травой пересушенной. Не особо противно…

… Всё ж чуть не подавился, хотя и ждал подобного. Теплый шарик скользнул в горло, прошёл глубже. Пан Рудь панически мявкнул. Нет, улеглось и не чувствуется. Ну ладно, тогда.

Древняя мёртвая плоть ведьмы рассыпалась лёгкой пылью. Кот чихнул и поспешно отошел в сторону. Пора отсюда убираться.

Пан Рудь глянул на горлинок – примолкли, тупоумные. Ладно, пообедаем где-то по дороге. Путь длинный. Как оно там называется? Гиссарлык? Оттуда левее, до родника. Хм, вот что за название, уму недостижимое? Гис-са-р-лык? Называли Илионом, так и называли бы. Ладно, дойдем не спеша. Нет таких родников, чтоб их коты не отыскали и не пометили. Тем более, душа ведьмы не тяжёлая. Хотя если она станет мешать вовремя кушать, придется её выблевать. В общем, в пути ситуация прояснится…

Глава 13. О бесконечности и конечности всех дорог

Комната, хоть и располагалась, в доме, что стоял, чуть ли не в центре Ватикана, никоим образом не была монашеской кельей. Впрочем, и с роскошным обиталищем какого-нибудь Князя Церкви, сравнивать сей приют, едва ли было уместно. Более всего комната походила на пристанище отставного вояки не из последних. На стенах висели разнообразнейшие средства убийства, перемежаемые охотничьими трофеями и непонятными устройствами, один взгляд на которые пробуждал в душе нехорошие ощущения.

Солнечный свет попадал внутрь через узкое, забранное толстой решёткой окно. Под подоконником, на полу небрежно валялся мушкетон и несколько гранат, кокетливо выставивших коротенькие хвостики фитилей.

У окна стояли двое. Один, помоложе и постройнее, в фиолете кардинальского убранства, второй – постарше и пообширнее телом, в простой монашеской рясе. Стояли они молча, целиком поглощененные лицезрением заката.

- Я вижу это уже шестой десяток лет подряд, - наконец кивнул в сторону ослепительного шара солнца тот, кто был постарше. – И каждый раз, мне становится грустно.

- Будто это не день кончается, а подходит к концу чья-то жизнь, – подхватил мысль кардинал.

- Это старость… Но с другой стороны, когда что-то кончается, то что-то и начинается. И да, я не паук. И меня, видит Бог, тошнит от необходимости ткать паутину из тысяч пустых и не нужных слов. Что с подготовкой к задуманному?

- Близится к завершению. Практически все, кто хоть в какой-то мере причастны, или здесь, или в пути. Несколько отрядов найти не удалось. Скорее всего, заняты… - кардинал замялся, подыскивая слова.

- Неважно, чем именно они увлечены. Главное, действуют они без нашего ведома, ублюдки! - последнее слово старик будто сплюнул. - Им мало платы Ордена и Церкви! Не девенаторы, а какие-то швейцарцы! Кто щедрее сегодня заплатит, на того и работают...

- Как-то так, – не стал вдаваться в подробности кардинал. - Но меры принимаются. И как только мерзавцы обнаружатся, мы примем все соответствующие меры.

Старший закашлялся, сухо и дробно.

- И тогда воздаст каждому по делам его…

Кардинал шагнул к старику, совершенно по-детски шмыгнув носом:

- Я рискую, Отец Вильдвер, но все же спрошу. Решение окончательно? Не слишком ли велика цена за очищение Ордена от налипшей скверны? Не много ли смертей?

- Не буду врать, такое решение грызет мое сердце стаей бродячих псов, - монах развернулся, наклонившись, стукнул себя ниже колена. Раздался глухой звук. - Ведь я отдал Ордену куда больше многих. Но другого пути нет.

Кардинал молчал долго, успели отзвонить колокола:

- Мои ноги на месте, Отец Вильдвер. И мое сердце тоже не из камня. Но мне кажется, что иной путь есть. Мы его просто не видим.

- Возможно и так, Диего, возможно и так. Но Deus Venantium слишком испятнан мирскою грязью. И любая иная дорога, ведущая к возрождению прежнего Ордена, она ведь неизбежно проляжет через кровь. Очищающую кровь...

Отец Вильдер задумавшись, отвернулся. И не заметил, как скользнул стилет из рукава кардинала…