Дети гарнизона

Дела давно минувших дней! Удивляюсь, как еще не предложили тебе фотосессию в глянцевом

журнале? Предложат, сто процентов! Ты же знаешь, у меня легкая рука. Не забыла, кто первый

пророчил тогда тебе успех? Может, и мне подкинут ваши, сверху, ангажементик?

Обменялись номерами телефонов. Общалась изредка с ним. Все-таки родственник почти,

«дитя гарнизона». Ирония судьбы? Подкинула ангажемент, шоу в одном из модных диско-клубов.

С ее легкой руки подписал Жень-Шень двухлетний контракт. Но и в своей работе закрутилась

вовсю, курсы посещала актерские, занималась пластикой движений, работала над собой.

Нат невольно представил себе этого Жень-Шеня. Похожий образ вырисовывается. На

мгновенье пронзила мысль: встреча эта с ней неспроста. И гадливо встрепенулся, вспомнив

своего вчерашнего Эно.

— И тут произошло еще одно маленькое чудо, — продолжала вспоминать красивая

попутчица, не обращая внимания на Натовы пожирающие взгляды. — Да вы наливайте себе,

пейте, — улыбалась, исключая всякие подозрения. — А я вам расскажу о семейном медальоне —

сами выспрашивали про семейные обереги. Нате, получите! — рассказчица присела в кресле

поудобней...

Семейный медальон

Тарик по случаю успешного начала нового проекта устроил ужин для всей творческой

группы. Пригласил Октая, компаньона и вдохновителя. Последним приехал Барбаросс.

Ресторан в районе старого Кале, как огромный паук, стоял на сваях, словно парил

стеклянным брюхом над босфорскими волнами. За окнами шумел ливень, гремел гром.

Подавали средиземноморского тунца, запеченного в крупной соли. Солидный седой гарсон

в белом фартуке умелыми движениями сбивал с огромной рыбины поблескивающий соляной

панцирь молоточком и специальными ножничками ловко и артистично отделял белое сочное мясо

от костей на глазах у всей компании, выкладывая на большое блестящее блюдо. Тарик поднял

бокал белого вина:

— Выпьем за стихию, и за нас, людей непоседливых и творческих, и за тебя, Хелен, новое

лицо музыкального канала!

— Молодец, Фисташечка, состоялась! — поднял бокал Октай.

— Шерефе, за наше здоровье! — Творческие единомышленники чокаясь мелодичным

звоном бокалов, придавали праздничности своему дружескому застолью. Тарик окинул

загадочным, в полуулыбке, взглядом. — Вам, молодым, это интересно будет. Сейчас другая

жизнь, сытая и богатая соблазнами. Прошлое на ее фоне быстро забывается. Совершенно

напрасно. Шестидесятые — это уже достояние истории. Тогда вся Европа бурлила студенческими

неповиновениями. Молодежь жаждала перемен. Докатилась эта волна до нашей Османской

глубинки. Тайком слушали новую музыку из далекого «свободного Запада», джаз, блюзы, рок-н-

ролл. Разучивали движения Элвиса и танцевали с девушками на этих тайных сборах. Какими

были наши девушки? Помнишь, Октай?

— Старухи они совсем, наши с тобой первые девушки, — демонстративно сморщился

гладкий Октай, заставив компанию рассмеяться. — Но если серьезно, то бредили французской

молодежной революцией. Были среди нас такие, рванули в Париж, пробирались правдами-

неправдами. Ахмет, Омер, и Тарик со своей гитарой тоже. Тарика потом выслали обратно, но

вооруженного новыми знаниями. Как зачитывались Камю и Сартром, Марксом, Кропоткиным,

помнишь, Тарик?

— Вы с Барбаросом отрастили себе бороды, хотели быть похожи на революционеров, Че

Гевару, Фиделя, — от души хохотал Тарик.

— А ты отрастил длинную шевелюру и усы, заводилой нашим был. Потому и прозвали

«Чифом», — включился в воспоминания Барбарос.— Только волосы были другого цвета.

— Да уж... — Тарик погладил свои длинные, белые от седины усы, покручивая концы,

спускавшиеся ниже подбородка.

— Вместе прошли все, кровавые стычки с армией на Окмейдане, многих наших бросили за

решетку. Но нас им было не сломить. Октай писал тексты, я — музыку, давали концерты для

рабочих и студентов, Барбаросс со своими парнями осуществлял нашу охрану. Власти развернули

еще большие репрессии, но движения протеста становились только сильнее в ответ. Нас было

много. Целое поколение сильных и жаждавших свободы людей. Правительство ушло в отставку,

состоялись честные, демократические выборы! Начинались новые времена.

— Да, — кивнула насмешливо внимавшая Тарику Хелена. — И бедные стали беднее, а

богатые — богаче.

— Может быть, и так. Но у молодежи появилась надежда. Мы все-таки добились своего,

открыли дорогу в будущее. Нашему поколению не стыдно передать все завоеванное в ваши

крепкие руки, — так ведь, Октай?

— И мы победили!

— Давай поднимем бокал за дружбу? Не смотрите, молодежь, на нас с укором. Да, мы уже

старые и обеспеченные, отягченные капиталами и геморроем, но все равно мальчишки-непоседы,

— Тарик улыбался. — За нас, за мужество и мудрость зрелости!

— За юность, за красоту, ха-ха! — не сдавался старый озорник Октай, покрывая смехом

веселый звон бокалов.