Дети гарнизона

– Деньги требуют уважения, – наставлял персонал шеф. – Если хотите подружиться с ними – уважайте их. Вот он, мой первый доллар, – показывал Ленке серебристый кругляш.

В предчувствии больших денег персонал только и твердил о них. Пробовали каждый свои приметы. Боялись спугнуть. Лала делала замечания «Мишкам», появлявшимся в офисе:

– Не свистите, денег не будет!

И еще постоянно поучала уборщицу:

– Чтобы в доме завелись деньги, веник нужно ставить в угол ручкой вниз.

Все «аргимпасовцы» мечтали о повышении зарплаты. Еще ничего не сделали – а уже мечтали о прибавке и повышении. Шуйская всех поучала:

– О повышении лучше просить в среду днем. Не занимайте деньги в понедельник, не одалживайте во вторник и не отдавайте долг в пятницу.

– Отдавать и давать взаймы-только утром. Вечера сулят разорение, – вставлял свои «пять копеек» Хазарин, и продал «Мишкам» верные амулеты – китайские монетки с дырочками, нанизанные на красную веревочку. – Поглаживайте талисман – и отзовется с прибылью.

Колотаю Хазарин объяснил старинный караимский ритуал приманивания денег – трясти мелочью на молодой месяц и просить, просить… Бодя охотно наменял мелочи и в полнолуние трусил на месяц мелочь жменями на месяц, приговаривая: «Ловись, денежка, ловись большая, ловись малая!..».

Грезы «Клеопатры»

Этот калейдоскоп бизнеса, осененный мифической Аргимпасой, не позволял и минуту расслабиться. «Внешность, пока, – прежде всего! – сообразила Ленка и в первую же свободную субботу помчалась в «Клеопатру», салон, где работала теперь Окси, набив себе неплохую постоянную клиентуру. Была очередь, нужно было немного подождать, и тетя Люда, хозяйка, душевная симпатичная тетка, покровительствовавшая молодым девчонкам, пригласила ее в маленькую подсобочку – потрындеть, попить кофе.

– Леночка, ну ты хорошеешь с каждым днем, – подбадривала, общаясь по-матерински душевно. С ней было уютно и спокойно, тетя Люда умела раскрутить разговор в дружеское русло, такой легко было доверить девичьи тайны.

– Вот, теть Люд, пришла сдаваться в ваш салон…

– Давно пора изменить имидж, Лен! А то ты заработалась в последнее время. Сделай себе новую причесочку, укоротись для солидности, промелируй. Будешь как куколка, моя золотая. Вон Оксанка у нас – мастер экстра-класса, хоть на киностудию вези. Делает все, любой каприз! Уже девки от нее стонут: уводит клиентов. А я им говорю: сами виноваты, клуши, она старается, постоянно учится чему-то новенькому, есть свободная минутка – сразу нос в модельные журналы, инструмент себе справила фирмовый, немецкий, сама, как лялечка – аккуратная, в голубеньком шелковом халатике… Лен, вот смотрю на вас с Оксанкой и удивляюсь: откуда у вас в деревне появились девчонки такие?

– Не деревенские мы, а гарнизонные, – из открытой двери поправила Оксана, ловко орудуя ножницами над чужой головкой.

– А, гарнизон, офицерская порода!

– А как же, – подыгрывала подруге Ленка.

– Ну расскажи, мне, старой тетке, что там у тебя на любовном фронте, что может такого, что я еще не знаю. Как бандюки в офисе, не пристают?

– У нас офис солидный. Не принято.

– Наверное, у тебя там крутая крыша. Говорят, под Бесарабом ходите?

– Да уж, – фыркала Ленка. – А если честно, понравился мне один молодой человек, красивый, надо, чтобы сам на меня внимание обратил.

– Ох лиса, ну, хитрая! Молодец, сама на него запала, и теперь сделаешь так, что вроде он бы тебя снял… Ой, Лиса Патрикеевна… Только ты смотри, девонька, будь осторожна, разузнай, может женатый он, или пассия постоянная у него есть. А то так – поматросит – и бросит, знаю я этих крутых… А обманутая супруга известью тебе в глаза – брызг… ослепнешь навеки…

– Не, теть Люд, он не такой. Я как посмотрела в его глаза, – они глубокие, бездонные, грустные, – и так жалко мне его стало, аж сердце сжалось.

Ей остро захотелось уехать вместе с Беланом, далеко-далеко, на край света, одним. «Он самый классный из моих», – и примеряла к себе, по-женски. Белан все больше нравился. После Севика и Крота возникло искреннее чувство, та любовь, о которой в романах обожают писать – «с первого взгляда». Да, Елена в нового своего шефа влюбилась. Предвидела, придумала, возжелала – на тебе, получается! Действительно, что тут такого несвоевременного? Наоборот, кстати пришлось это чувство, оживившее потухшее к любви сердечко.

– Романтичная ты, Леночка. И я такая же дура была, – собеседница вздохнула, вспомнив что-то из своей жизни. – Это любовь называется. – Прагматично рассудила: – Ничего, пройдет.

В подсобку забежала освободившаяся от клиентки Оксанка, попить чайку заодно.

– Вот, Лена, и твоя лепшая подруга туда же: нашла себе Лешку, заводилу гоп-бригады. Она к нему всей душой и грудию, а он? Наглый, надменный, глаза блестят, как у наркомана, пошел к нам в женский туалет по малой нужде – весь стульчак обоссал. Это что, по-вашему, по-мужски?

– Теть Люда, вы не правы, – зарделась Оксанка. – И вовсе он не надменный, просто скромный. И не наркоман. Ну, может, пробовал пару раз, чтобы усталость снять, сутками по делам мотаются…