Дети гарнизона

– Тут как-то був один такой, на вас трохи схожий. Мордатый, як пеленгас. Только в костюме, и с портфельчиком.,в аккурат как у вас. Откуда появился-то не моя справа. Казав, в видрядження, статтю про нас, рыбалок, кропать, из газеты районной направили. Его бригадир наш, Юрочка до меня направил. Ага! Под ногами чтоб не ерзал. Ну и чтобы рыбки скоштувать, баек наших рыбальских послухать, записать. Тот к нам в бытовку. Мол, здрасьте вам, хто Рачибо будеть?А бытовка полная народу. Вси сплять, рыбу чекають. Я приняв його, за стол усадив. Он дзенькнул портфелем, беленькой пляшку достал. Я хлеба, лучку, свеже присоленой кефали. Колыхнули по первой. Он пытает: «А расскажить, будь ласка, про ловлю рыбную? Про труд рыбацкий и все такое». Кажэ, про саму справу. По другой колыхнули. И я ему – про увесь процесс. И как рыба в сети идет. И про дельфинов, русалок, ихтиандра. И чем лобань от ларички видризняеться. Аж парни мои заслухались, со шконок свесились, на нас и угощенье смотрят, слюни пускают. «А что, – спрашивает, – самое главное в вашей справе?» «Справа серьезная”, – кажу, – довольно покосился на Вика рыбак, помешивая аппетитное варево в котелке.

От этих так по-смешному, на путаной мове – русских слов, от всей хитроватой и одновременно простодушной морщинистой физиономии старого моряка на Вика повеяло такими давними, почти забытыми запахами и шорохами приморской полыни, плеска рыбы в свежих сетях, отголосков всех его полнокровных детских воспоминаний, что он радостно и приветливо улыбнулся навстречу Рачибо, тоже заулыбавшемуся, торопливо, услужливо заговорившему:

– А главное в нашем деле – рында. Тики рыбка в сети зашла – и Рында в голос. Кто к лебедкам не успел, проспал или прослушал – без доли рыбацкой остался. А на второй раз и вовсе геть с бригады. Иные порой просются: лучше по морде дайте, токо с бригады не гоните. Но закон рыбацкий суров. Потому кожный спешит и место свое знает. Как собачки в цирке. «Что ж, – говорит той хробак, – как с вашей Рындой познакомиться?» «Не спеши, – кажу, – приде время – почуешь». А сам без задней мысли биленьку разливаю, – рассказчик смачно облизнулся. – Дывлюсь, сомлел чоловьяга мой от водочки, и шляпка набок. И тут: «Бам, бам, бам!..» – голос рынды. Вся каптерка преобразилась. Молодежь сверху послетала и наперегонки к двери рвется. А тут мой гость, встрепенулся – прям на их дороге. Я-то в уголок вжался, знаю: попасть на пути у всей бригады в каптерке, когда рында звенить… Братва у выхода бьется – затор, а тут и гисть на дороге, ничего понять не может спросони, меж них застрял. Помяли его, шляпка – в одну сторону, портфельчик – в другую, сам в очочках помятых – в третью. Так пинками дорогу проложили. И тишина. Сидит мой гость оглушенный на пороге, очи, как у бешеной кефали, ничого зрозумить не може. Питае: «Шо то було, пан Рачибо?» – «Вот то и була рында, – отвечаю. – Казав же я вам, что главное – в ней. С ней вся работа рыбалки починаеться». Сплюнув вин всерцях, отряхнувся, узяв портфельчик, шляпку и пишов с нашого стана не прощаючись. Бильше його не бачили. Ось така балачка.

– Что, опять наш Рачибо травит байки у костра? – улыбнулись из темноты. – О, заговорит любого!

– Я что, я ничего, где что видел, про то и балакаю, – оправдывался старик, вовсю глазея на подошедшего Юрочку, хозяина Атлеша, хлебосола, бабника, балагура, делягу, хозяина рыбачьей артели, собственного баркаса и живописной бухты. Бригадир, властно кивнул деду: мол, давай, трави, добро даю.

Рачибо приосанился:

– У нас как? Как у мурашей. Была председатель сполкома – дородная женщина, по прозвищу Мама. В семье Мамы алкоголик-муж; сынок в городе снаркоманился. При Маме колхозы гудели, как улей. Бабы жужжали как пчилки. Все было подчинено вопросам воспроизводства потомства рабочего скота, хозяйства. И на всех должностях ставила женщин – главбух, завсклад, нормировщицы, зав свино – и молокофермами, зав-детсадом, школой, медпункт, сельсовет – все держалось на бабах. Чистый твой матриархат. Мужики – те – чисто вспомогательный матерьял: инженер, завгар, водители, трактористы, милиционер. Ну, и алкоголикам-мужикам не нужны были бабки, то есть, хотив казаты-карбованцы, ну, и понятно, слабый пол для мужских утех особенно не волновал. Главное – был бы выпивон. Завез сено – бутылка, вывез мусор – бутылка. А потом, надерутся и, ха-ха, дерутся. Все созидательное начало было сосредоточено в матери-женщине. Одного чоловика Мамаша изо всех отличала. Уважала за то, что той був дохтур.

– Кого же? – ехидно улыбался бригадир Юрочка.