Дети гламура

На этот раз Кирилл долго не мог уснуть, лежал с открытыми глазами, пялился в потолок. Стоило закрыть глаза — и под пламенеющими, налившимися кровью веками появлялась миниатюрная калейдоскопическая картинка — голенькая худышка Жаклин со шприцем в руке, серьезно разглядывающая себя в зеркало, делающая гримаску. И невозможно было это видеть, такая накатывала боль. Пытаясь уснуть, пытаясь обмануть организм так, чтобы отрубиться моментально, не успев увидеть этот летучий, призрачный облик, он выпивал что-нибудь, перед тем как лечь, или читал детектив, пока хитросплетения сюжета не затуманивались дремой. Ольга дышала ровно, от нее исходило привычное сонное тепло, знакомый родной запах, присущий только ей одной — запах свежеиспеченного хлеба. И Кирилл почти уже провалился в дрему, откуда-то в комнате появился мольберт с начатой вчера картиной, прошла мимо симпатичная соседская кошка с дорогой сигарой в зубах…

Но тут застонала Лелька, и пришлось просыпаться. Ох ты, как она стонет! С тоской и мукой. Наверное, во сне не подошли купленные сегодня пуговицы к задуманному костюму!

— Леля, Леля, — потрогал он ее за плечо.

Но она, не просыпаясь, рывком отстранилась от его ласковой руки.

— Оставьте меня, ах, оставьте, — пробормотала Ольга и снова жалобно застонала.

Кирилл тряхнул ее уже посильнее. Невозможно же слушать эти стенания, честное слово. И так не заснуть!

— Маленькая моя, ну что с тобой?

Ольга проснулась и заплакала, уткнувшись ему в плечо, — ледяные слезинки обожгли его горячую кожу.

— Ну, спи, спи, не плачь. Ты видишь, я здесь, с тобой, все хорошо…

Оля перестала всхлипывать и постаралась сделать свое дыхание ровным и размеренным. Это надо же — видеть такие сны! Интересно, не сболтнула ли она чего? И как странно, что Кирилл проснулся от ее крика, обычно этого вроде бы не случалось. Хотя, может… Может, она все уже выболтала?

Кирилл лежал спокойно, только правая его рука машинально поглаживала Ольгины волосы. Вряд ли он так спокойно отнесся бы… А может, размышляет, так сказать, анализирует услышанное?

Оля зря волновалась. Ее приятелю было о чем подумать в эту бессонную ночь, и недосуг было анализировать ее стоны. Утром он ни словом не обмолвился о ночном происшествии, но с этого дня заметно изменился, и это серьезно обеспокоило Олю. Кирилл стал еще более молчаливым и замкнутым, но странно — в его отношении к подруге появилась какая-то новая нежность, которой не было прежде.

«Может быть, он все же догадался обо всем и теперь скрывает это? — раздумывала девушка, в своем наивном эгоизме не полагая, что у Кирилла есть свои поводы для огорчения. — Это вполне в его стиле, он всегда был такой замкнутый… Но разве стал бы он держаться так ласково, так ровно? И как он мог узнать?»

За этими раздумьями она сочинила платье. Шелковое платье с плиссированной оборкой было тысячу раз отражено на бумаге, эскизы валялись по всей квартире, а обеденный стол устилала ткань цвета времени — серебристо-серая, туманная.

…Блаженные годы студенческой вольницы! Ненавистные годы щенячьего восторга! Сколько сентиментальных и уродливых воспоминаний они оставляют! Кажется, что тогда-то и был совершенно счастлив — в холодной и прокуренной общажной комнате, беседуя с друзьями о Предопределении и Вечности или просто о зачетах и о тряпках… И дешевый сушняк плещется в стакане, а на закуску — кабачковая икра на ванильном сухаре, присланном из дому мамой, или проще — бутылка водки и мятные таблетки на закуску. О, сейчас кажется, что это и были самые светлые времена, несмотря на хроническое недоедание, недосып и неустроенность.

А пробовали вы, сентиментальные мои, быть провинциальной девочкой, попавшей в столицу на предмет обучения в институте? Когда в родном городе всей цивилизации — ДК железнодорожников с видеосалоном и рынок с китайскими шмотками? Когда братья и сестры рвут изо рта куски хлеба с маргарином?

Оля была пятым ребенком в большой семье. Не давали маме покоя лавры матери-героини, нарожала восемь человек детей. Зачем, спрашивается? В детстве Ольга нередко этот вопрос матери задавала.

— А разве тебе не хотелось бы жить на белом свете? Смотреть на солнышко, любоваться голубым небом, зеленой травкой? Мы старались дать вам жизнь, чтобы вы почувствовали, как она прекрасна…

Нет, Оля не чувствовала. Или ей было просто некогда? Семья жила в обычной трехкомнатной квартире.