Дети горчичного рая

– Что ж, дочка, он прав, твой Василь, – сказала Маргрет каким-то новым, звенящим от волнения голосом. – Мы не будем плясать под дудку хозяев, мы – бедняки, простой народ, и не станем ссориться друг с другом. – Она подошла к Мери и ласковым, материнским жестом подняла ее опущенную голову: – А ну-ка, Мери, прочти нам стихи. Мы все послушаем, хорошо ли ты их читаешь.

Мери вспыхнула.

– Вы в самом деле хотите послушать, как я читаю? – с надеждой спросила она, обращаясь теперь уже к Маргрет.

Та ласково кивнула:

– Ну да, девочка. Читай, не смущайся – здесь все друзья.

Мери поспешно отерла с лица последние следы слез и, одернув платье, старательно, но довольно неуклюже поклонилась.

– Стихотворение «Весна идет», – объявила она высоким, ненатуральным голосом.

И, попеременно взмахивая то правой, то левой рукой, как бы дирижируя, Мери Смит прочла:

Поет на ветке птица,
Сирень уже в цвету,
И в школе не сидится,
И манит не учиться,
А погулять в саду.

Весна еще девчонка,

Такая же, как мы.
Боясь смеяться громко,
Она жила в потемках
У тетки злой – Зимы.

Теперь она сбежала,

Пробив зеленый лед,
Ручьи вперед послала,
Чтоб все живое знало:
Весна, весна идет!

Последние слова Мери громко выкрикнула и для чего-то выбросила вверх сжатый кулак. Все это выглядело до того жалко и нелепо, что у Нэнси невольно выступили на глаза слезы досады: уж очень жаль ей было своих стихов, которые раньше так ей нравились, а теперь, в исполнении Мери, звучали так плохо.

Василь первый прервал молчание.

– Послушай, Мери, а почему ты не назвала автора стихов? – спросил он, сурово глядя на растерявшуюся девочку. – Когда ты объявляешь заглавие стихотворения, ты непременно должна сказать, кто его автор. Так ведь?

Мери опять жалобно посмотрела на всех и нагнула голову, будто ожидая неминуемого удара.

– Я так и делала вначале, Василь, – сказала она тихо, – но… видишь ли… позавчера на репетицию пришел мистер Хомер и… и сказал, что это необязательно… И тогда мисс Вендикс тоже сказала, что это необязательно и даже хорошо для меня, потому что у меня и так плохая память, я и без того могу запутаться… А когда я ответила, что непременно хочу, чтобы все знали, кто написал эти стихи, мистер Хомер посмотрел на меня такими злыми глазами – ужас! – и начал говорить мисс Вендикс, что я, наверно, не справлюсь и что напрасно мисс Вендикс выпускает меня на сцену. И… и тогда я испугалась и сказала, что буду все делать, как они велят, – докончила Мери почти шепотом.

– Ox, подлые! – Маргрет всплеснула руками. – Когда же это кончится?..

Василь с беспощадной твердостью смотрел на девочку.

– Запомни, что я тебе скажу, Мери Смит, – сказал он сурово. – Запомни и заруби себе на носу: никто из нашей компании – ни я, ни Чарли, ни другие мальчики и девочки – никогда больше не будут с тобой разговаривать, если ты не назовешь со сцены автора стихов. Вот. Я сказал! – торжественно заключил Василь.

– Чарли?!. – простонала несчастная чтица. – Чарли ведь ничего не знает и, наверно, думает обо мне, что я такая же, как Патриция! И такая же предательница!

И Мери снова горько зарыдала.

Маргрет подошла к плачущей и нежно ее обняла.

– Ну что вы на нее набросились! – сказала она мягко. – У этой девочки, я чувствую, доброе сердце, я она не хотела сделать ничего дурного. Но воля у нее еще очень слабая, и этим воспользовались злые люди. – Она насильно подняла залитое слезами лицо Мери: – Успокойся и вытри слезы. И давай, пока у нас еще есть свободный час, займемся с тобой декламацией. Я постараюсь научить тебя выразительно читать, грациозно кланяться и красиво выходить на сцену. Кажется, мисс Вендикс не такой уж большой специалист во всех этих вещах, каким ее считают. А мне было бы неприятно, если бы плохо прочли стихи моей Нэнси.

И Маргрет, обняв за плечи поникшую Мери, увлекла ее за собой.

28. Праздник весны

Можно ли быть хмурой, досадливо смотреть на первые листья, на желтенькие одуванчики, расцветившие газоны, на солнце, играющее в трубах школьного оркестра, на галдящих по-птичьи детей, на флаги, развевающиеся от легкого ветра, на праздничную суету и неразбериху? Можно ли капризничать по поводу плохо разглаженной оборки шелкового платья, складки на чулке, перчатки, которую слегка зазеленил букетик первых фиалок? Можно ли ворчать, сердиться, чувствовать себя несчастной, если на голове у тебя королевская сияющая корона, ты едешь на белой колеснице, украшенной цветами и ветками буксуса, и колесницу эту везут старшие мальчики, а сзади шагает оркестр и играет на всю улицу «Моя страна – твоя страна, о боже» и из всех окон и дверей высовываются люди и смотрят на торжественный поезд королевы Весны?