Дети Горного Клана

- Сделай так, чтобы он ушёл! - шикнул ей на ухо Клыкастый, не отводя взгляда от приближающегося Глаза.

- Я не знаю... не умею... - запищала служанка, задрожав всем телом.

- Мозги мне не пудри! - рявкнул на неё горец, чуть сильней надавив на её телеса ножом, отчего женщина взвизгнула, но, вспомнив о предупреждении вора, тут же прикусила язык. - Хочешь сказать, тебе хозяин никаких команд не рассказывал?! Как эту неведомую штуку восвояси отправить, или утихомирить, если вдруг орать на весь дом вздумает, жука какого-нибудь приметив?! Убью...

Кончик ножа надавил ещё чувствительнее, недвусмысленно намекая на то, что угроза может исполниться в любое мгновение, и служанка, выбрав между верностью господину и собственной жизнью меньшее, по её мнению, зло, залепетала бессвязным бредом:

- Кончики пальцев колышут солнечные круги...

Но бессвязным бредом это могло быть для кого угодно - только не для Глаза-Хранителя, что, услышав их, тут же застыл, завис в воздухе, и его "зрачок" словно потух, посерел и, как говорят о человеке, ослеп. И больше Глаз не подавал признаков жизни, если подобное определение вообще возможно для создания магии.

Клыкастый выглянул из-за пребывающей на грани истерики женщины, и на всякий случай помахал перед Глазом рукой. Ноль эмоций.

- А хозяин твой... не узнает? - нож мальчик предусмотрительно оставил, как был - у спины заложницы.

- Не узнает, - замотала та головой, и в голосе этом было столько скорби и чувства вины, что на какую-то долю секунды Клыкастому даже стало её жаль. Но лишь на какую-то долю... Планы, как обычно и бывает, рушились крахом, и потому он решил импровизировать.

- Пойдёшь со мной. Покажешь, где комната твоего хозяина.

Женщина повиновалась. Такие, как она, подумал Клыкастый, выберутся откуда угодно и из какой угодно ситуации. Потому что они, как собаки, могут вынести всё, снести какие угодно побои и плевки, и, скуля, но всё-таки выйти живыми и невредимыми. А всё потому, что не чурались подчиняться тогда, когда это было нужно и делать то, что необходимо. А не геройствовать почём зря.

Проходя мимо тела стражника, Клыкастый невольно бросил на него взгляд и скривился: действительно, попал он удачно, прямо в горло, в артерию... Лужа растёкшейся крови была такой большой, что через неё пришлось даже переступать. Глаза стражника, по сути, наверное, ничего плохого и не сделавшего, застыли двумя безжизненными точками, глядящими в потолок, и словно бы спрашивающими "за что?".

Горец прямо-таки всем телом ощутил на себе укоризненный взор Предков, Праотцов и Праматерей, следящих за ним с небес. И даже услышал в голове их полные сожаления голоса: "Что же ты с собой сделал, Рик? Зачем нас так огорчаешь..."

"А иначе как?!" - мысленно рявкнул он в ответ. - "Думали вы о том, что со мной будет, когда дома меня лишали?! Матери, отца, брата, сестры?! Когда голодать заставляли?! Красть, за жизнь бороться?! Так не смейте меня попрекать в том, кем я стал, если всё, что у меня было, забрали...".

И голоса в голове утихли. Больше Предки не беспокоили его. Вот и славно. Нечего им в его голове делать!

Вместе со служанкой он спустился вниз по лестнице, не отнимая оружия от её спины, и пошёл следом по недлинному коридору, выйдя к обеденной зале. И тут же застыл, остановив и послушную девицу, уведя её за дверь. Потому как в зале стояли, болтая и веселясь, двое стражей. Клыкастый, недовольный тем, что придётся вновь ввязываться в драку, уже приноравливался, как бы так к ним подойти, чтобы не поднять лишнего шуму, как его заложница, догадавшаяся, о чём думает вор, поспешила заговорить:

- Господин мой, молю, дайте мне их увести. Я им так скажу, что они тут же исчезнут! Прошу, вам же спокойнее...

Клыкастый нахмурился, прикидывая что-то в уме. А затем подкинул нож, крутанул его между пальцев и сделал такое лицо, что, посмотри он сейчас в зеркало, наверное, сам бы себя испугался:

- Хорошо. Топай. Только смотри: я вот этим ножичком могу с закрытыми глазами блоху к доске с полсотни шагов прибить. Уж в тебя то точно не промахнусь...

Конечно, он преувеличивал. Но лишний раз попугать никогда не помешает.

Сглотнув, женщина со всем усердием закивала и на не сгибающихся ногах вошла в залу. Горец, присев, стал следить за ней сквозь щель между дверью и косяком. И, надо сказать, нервничал. Кто даст гарантии, что вот сейчас она не заорёт и на позовёт на помощь? Да, он убьёт её. Но ведь шум поднимется, все стражники ломанутся искать воришку, и тогда всему делу конец - а за это жизнь одной полноватой служанки... ну разве равноценный обмен? Так что оставалось лишь уповать на то, что она была достаточно пугливой и вполне боялась за свою жизнь, чтобы не рисковать ею.

И вот, стражники, завидевшие знакомую, ласково ей улыбнулись. Затем выслушали что-то от неё, нахмурили лбы. На всякий случай Клыкастый уже держал оружие наготове. Пусть только дадут повод, хоть дёрнутся не так, как ему нравится, или зыркнут в сторону его укрытия...