Дети Горного Клана

Но и эта мысль ушла на второй план, ибо вновь пришлось изворачиваться, отпрыгивая от искрящегося всеми цветами радуги материализовавшегося в воздухе кнута. Маг явно был профаном в боевых заклинаниях, но страх и борьба за свою жизнь творят чудеса, и юноша сжигал прорвы энергии, абсолютно собой не владея, щедро вкладываясь в каждое из заклинаний, круша всё, что попадалось ему на пути: стол уже был искрошен в щепки, креслице и стул развалились на нечто, не подлежащее восстановлению, а шкаф с книгами теперь лежал по всей комнате в виде щепок, досок и разорванных листов. Но пытаться таким образом убить Клыкастого - то же самое что бросаться камнями в проворного таракана: тот всё равно юркнет в сторону и скроется, посмеиваясь над своим обидчиком. Единственное отличие между горцем и этим тараканом было в том, что Клыкастый не собирался сбегать...

Подгадав, когда после очередного сокрушительного заклинания толстяк снова залепечет дрожащими губами пропитанные магией фразы, Дитя Ночи подхватил с пола острую щепу и, в едином прыжке оказавшись у самого лица побелевшего, как мел, мага, вонзил её ему в плечо. Бормотание заклинания сменилось на протяжный ноющий вой, и юноша грохнулся на пол, хватаясь за торчащий из плеча кусок дерева. Медальон, свисавший с его шеи, вспыхнул ярким алым отблеском при падающем из окна свете луны.

Клыкастый прислушался: топот ног был слышен уже так отчётливо, что казалось, вот-вот, и стражники выпрыгнут прямо из-за угла. Горец достал один из припрятанных под курткой кинжалов: пора было с этим кончать. Он замахнулся, стараясь не слышать стоны мольбы и плач раненого, валяющегося в его ногах мага, как вдруг откуда-то справа юркнула проворная тень, и в следующую секунду кончик кинжала смотрел уже не на воющую жертву, а на прикрывающую мага своим телом и кричащую служанку:

- Не троньте! Не троньте господина!!!

Её щека пылала красным от недавнего удара, а на глазах стояли слёзы. Рука Клыкастого, только-только собравшаяся направить острое лезвие прямо в грудь мага, дрогнула. И застыла.

Ему почему-то явственно представилось, что она, эта немолодая полноватая женщина, нянчилась с толстяком-магом ещё с пелёнок, будучи молодой и красивой. Что именно она слышала его первые слова, именно она мыла его по утрам, и именно она проводила с ним часы напролёт, обучая грамоте, или гуляя по городскому парку. Прямо как мама...

Мама...

- Уйди, дура! - рявкнул вывалившийся из неожиданно накатившего на него видения Клыкастый, сильным ударом ноги отбросив вскрикнувшую служанку в сторону.

А затем, схватив медальон, потянул его на себя. Цепь на шее мага звякнула, натягиваясь и больно надавливая на жировые складки. В воздухе мелькнуло остро заточенное лезвие кинжала... И разорванная сильным ударом цепь отпустила толстую шею ухнувшего обратно на пол юноши: Клыкастый, подкинув в руке медальон, сунул его во внутренний карман куртки и покосился на ревущую и не до конца верящую что её хозяин жив, пускай и не совсем здоров, служанку, бросив:

- Пусть живёт. Ещё его кровью пачкаться...

Сказав это, горец прыгнул в сторону единственно возможного в данной ситуации пути отступления...

Ввалившиеся в комнату стражники увидели лишь спину бросившегося в окно вора и застыли, бешеными глазами разглядывая погром, воцарившийся в комнате, и стараясь понять, жив ли их хозяин. Наткнувшись на валявшееся на полу, стонущее, но явно живое тело мага, один из них, быстрее соображавший, рыкнул:

- За ним!

Падение со второго этажа лишь на первый взгляд может показаться чем-то не особенно опасным и страшным. Но это лишь на первый взгляд. Выпрыгни ты на прямых ногах, животом вниз, или упади на спину - перелом, или как минимум многочисленные ушибы тебе обеспечены. Но не даром Клыкастый проводил дни на пролёт, постоянно преодолевая Дорогу Невзгод: уж кто-кто, а он знал, как полагается падать!

Лишь только его стопы коснулись земли, как почти сразу же ноги перевалились на колени, а затем незаметно всё тело перешло в кувырок, смягчив удар от падения. Встав на ноги, горец не стал долго думать или оглядываться: смысла не было. Он не видел у стражников самострелов, и уж тем более луков, так что вдогонку никакой стрелы ему не пошлют, и оставалось два варианта: либо они рванут за ним через окно, что было маловероятно, либо соберутся и бросятся за ним в погоню через основные ворота - а это какое-никакое, а время! В любом случае, ему вариантов никто не давал: лишь бежать-бежать, и как можно скорее!

Ещё не добежав до стены, Клыкастый начал раскручивать верёвку. В этот раз он преодолел препятствие в разы быстрее. И, перемахнув через стену, даже не стал скручивать бечёвку обратно: пускай подавятся, а ему каждая секунда дорога!

Спрыгнув на мостовую, горец собрался было рвануть в сторону заранее примеченного места, где можно было бы укрыться и переждать, как вдруг заслышал со стороны особняка грозный лай...