Дети грозы. Книга 1. Сумрачный дар

…сказал тогда коварный бог-демон Карум:

– Нет в мире равновесия и справедливости, потому что нет их среди нас. У вас есть дети, а у меня нет. Пусть Сестра и мне родит детей.

Согласились Близнецы, и хоть не любила Райна Карума так, как любила Хисса, родила ему детей – сына и дочь, во всем похожих на богов, только с кожей красной, как кровь, клыками звериными и разумом злым, как разум отца их, демона. Назвал Карум детей зургами, по первому звуку «зурр!», что прорычали они, впившись до крови в соски матери.

– Забери народ свой, брат, – сказал Хисс, отняв детей от груди Райны и кинув на песок. – Пусть живут на Пустошах и не ходят через Дремлинские горы. Хватит людям раздоров и без кровожадных зургов.

Нахмурился Карум, указал Райне на орущих младенцев.

– Это твои дети, Сестра. Ты должна вскормить и воспитать их.

– Груди мои болят, и сердце мое тоскует, – отвечала Райна. – Достаточно будет твоим детям молока степных коз и науки равнинных ветров. Я дала им жизнь и свою кровь, но не нужна им моя любовь. Оставь их, Карум, пусть живут сами. А лучше брось в океан, не принесут зурги нашему миру добра.

Катрены Двуединства

13 день пыльника (четверть месяца после визита Медного в крепость)

Имперский форпост в Олойском ущелье

Шуалейда

Рассвет она встречала в Гнезде Кондора, самой западной дозорной башне. За два дня в Олойском форту Шуалейда облазила все окрестности, набрала охапку редких трав, замучила Медного вопросами об устройстве фортификаций и тактике войны с зургами, обыграла старшину в кости… О да, поездка удалась! И план, их с Каетано план по укрощению коварного жениха, созрел и оформился. Дело теперь было за малым: правильно составить текст клятвы и уломать его высочество Люкреса эту клятву принести. Конечно, если он не имеет намерения хапнуть Валанту себе, то и проблем не возникнет. А если намерен – будет сложнее. Но Шуалейде и Каетано не зря уже одиннадцать лет преподает сам дру Бродерик, доктор восьми точных наук, главная из которых – надувательство. Гномы от природы в ней сильны, а дру Бродерик еще и диссертацию защитил.

И готовит себе достойную смену!

Шу пыталась обдумывать формулировки, любуясь равниной Олой-Клыз, территорией зургов. Получалось плохо. Мешала какая-то смутная тревога, не позволяя сосредоточиться. Только смотреть и слушать…

Для обычного человека равнина Олой-Клыз выглядела прекрасной и мирной. Вправо и влево, сколько хватало глаз, сияли снежные пики Дремлинского хребта, зеленый бархат лесов пятнал неровные склоны. Солнце вставало за спиной, освещая сизые, с розовыми прожилками тучи. Они кружили над бескрайней равниной, клокотали, словно зелье в алхимическом котле. Далеко внизу проступал из ночной темноты редкий лес, переходящий в степь, а справа уходил на восток разлом Олойского ущелья.

Но Шу видела иначе. И то, что она видела – было странным и пугающим. Тучи, горы, воздух переливались потоками диких стихий, а равнину Олой-Клыз покрывал серый, вязкий и липкий туман. Он пах змеями, гнилым болотом и несвежей кровью, он вползал в ущелье, притягивал и засасывал…

Шу дернула головой, отгоняя ощущение чужого взгляда.

– …уснули, что ли? Подай сигнал Иволге еще раз, – донесся сердитый голос дозорного с верхнего этажа башни.

– …должны были вернуться этой ночью, – нервничал второй дозорный. – Нож никогда…

На слове «никогда» что-то сдвинулось в сознании Шу, и тревожившие ее части головоломки встали на место. Невнятная тревога и неудобство мгновенно обрели причину. Все еще не веря себе, Шу вгляделась в противоположный, более высокий склон ущелья, где на расстоянии нескольких сотен локтей ползли струи рассветного тумана, цеплялись за камни и корни карликовых сосен. Словно лазутчики.

Лазутчики! Как она сразу не поняла!

– Тревога! Тревога! – закричала она, срываясь с места и взбегая по лестнице.