Дети грозы. Книга 3. Зови меня Смерть

Стриж тем временем поднес кружку с молоком к его рту. Волчок с трудом глотнул, по подбородку потекло. Больше всего ему хотелось выплеснуть молоко в бесстыжие буркалы, этой же кружкой разбить бесцветную физиономию, а осколком перерезать глотку. Заботливый, шис его дери. Улыбается. Прям монах милосердный, а не убийца.

Волчок глотал молоко, глядя в синие глаза прилипалы и твердя про себя умну отрешения. Будем улыбаться (мы же братья!), пока не придет время испытаний или не подвернется другой случай придавить гаденыша.

В таверну тем временем набивался мокрый, жаждущий пива и жареных колбасок народ. Подавальщица сбивалась с ног, таская к столикам выпивку и снедь.

Едва Волчок успел выпить полкружки, дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену. Отряхиваясь, как мокрый пес, в таверну ввалился верзила в серо-красном мундире муниципальной стражи.

– Стоять! – распорядился он с порога.

Подавальщица от неожиданности замерла, чуть не уронив подносы.

– Пива, бегом марш! Жаркого, окорока, пирога! – потребовал сержант и со скрежетом отодвинул стул от стола, где уже расположилось полдюжины его подчиненных. – Разленились, шисово семя!

«Надо убираться, пока не началась драка», – подумал Волчок, с трудом сводя раздвоенное пятно в одного сержанта.

Паралич отступал, оставляя после себя дрожь и тошноту, мысли скакали блохами. До Волчка долетали обрывки разговоров. Не в силах сосредоточиться на чем-то одном, он то проваливался в воспоминания и сны, то всплывал и снова слышал:

– Всем на стр-роевую! Будем встречать наследника во всем, кар-рамба, блеске! – наливаясь пивом, рычал сержант.

– Да говорю же, поднимут налог на пеньку, – слышались споры торговцев.

– …железную дорогу! Его величество знает, что делает.

– …не могла младшая принцесса его воскресить, она ж темная, вот те окружье!

– А я говорю, чудо было, чудо! Кузина моего шурина своими ушами слышала, как дворецкий графа…

Разговоры в таверне, как весь последний месяц, вертелись вокруг грядущего приезда в столицу младших детей короля. Все неприятности, от подскочивших цен на зерно до пожара в порту, валили на принцессу-колдунью.

«Негоже ткачу верить слухам! – вспомнились слова Мастера. – Ваше дело самим пускать слухи, а не дрожать и перешептываться, как бабки на базаре».

Образ Мастера подействовал лучше всякого молока. В голове начало проясняться, а перед глазами перестало двоиться. Правда, тошнота не проходила. Из-под прикрытых век Волчок вглядывался в Стрижа: что-то с ним было не так. Слишком спокоен? Нет, он всегда как снулая рыба. Любой на его месте бы радовался и рассказывал, как ему удалось обойти соперника, а этот молчит, пакость замышляет. Вон, побледнел, аж позеленел. Жаба и есть.

Волчок поморщился. Мысли снова расползались. Сотни жал по всему телу твердили: опасность, убей! Но случай был упущен.

– Пора. – Угорь кивнул в сторону пьяного сержанта, выискивающего, с кем подраться. – Давай поднимайся.

Шорох со Стрижом тоже смотрели на него, готовые снова подхватить и нести, как бурдюк с требухой. От холодно-деловитого взгляда белобрысого Волчку было мерзко. Неуютно. Оказаться бы подальше отсюда! А еще лучше – свернуть ему шею.

На всякий случай Волчок отвел глаза. Хоть Мастер и выучил подмастерьев не показывать истинных чувств, рисковать не хотелось.

Путь через кухню и черный ход дался тяжело. Ноги не слушались, каждый шаг отдавался горячим, чавкающим ударом в висках. На свежем воздухе Волчку полегчало. Но стоило представить, что придется идти через весь Старый город, как накатила тошнота, а внутренности попытались выплеснуться наружу.

– Мы, пожалуй, не будем торопиться, – неожиданно пришел на выручку Угорь.

Рука старшего подмастерья жестко держала за плечо, не позволяя возразить. Возражать и не хотелось. Волчок с удовольствием остался бы в переулке позади таверны до завтра – все лучше, чем ловить крыс в лабиринте канализации.

Шорох с прилипалой без единого слова развернулись и пошли прочь. Выждав, пока неразлучная парочка скроется из виду, Угорь подмигнул Волчку:

– Пошли. Я знаю, что тебе поможет.

Гадать, что нужно старшему подмастерью, Волчок не стал. Сам скажет.

Десять лет назад, когда Мастер только привел Угря, Волчок сразу понял: этот заносчивый шерский щенок подерется с сыном Мастера. Так и получилось. Поначалу Угорь говорил по-благородному и смотрел на остальных подмастерьев, как на поганых крыс, снисходя лишь до Шороха. Но сын Мастера не принял предложенного союза. Угорь быстро научился вести себя по-простому, перестал замечать Шороха в упор, поставил себе целью во всем его превзойти – и этой цели добился. Почти. Уложить Шороха в рукопашной ему удавалось два раза из пяти, на шпагах – три из четырех, а в бою без правил они были равны.

Волчок был уверен: представься случай, Угорь бы убил наставникова сынка. Но Шорох оказался слишком осторожен, так что случая не представлялось. Никому.