Дети Грозы

— Женишься? — призрак засмеялся, все тем же детским, ледяным смехом, и рассыпался на дюжину маленьких фигурок. — Ты шутник, Рональд! И чем же? Тебя на мышке жениться не хватит… Опозоришься в первую же ночь!

Призрачные фигурки разделились на парочки в недвусмысленных позах, демонстрируя Рональду, как именно он опозорится.

— Багдыр`ца! — С Рональда мигом слетела вежливость. — Она все равно будет моя!

Он позволил ярости разгореться алым и черным, направил ее на преграду…

— О, как ты хорош в гневе, можно подумать — передо мной мужчина! — захохотал призрак. — А знаешь, почему я назвала ее Шу? Шшшшу… — зашипели капли воды, гася огонь.

Синие, белые и сиреневые потоки Источника завертелись бешеным смерчем, вонзились ледяными иглами, раздирая защитные оболочки, грозя добраться до надежно упрятанной сути…

— Моя Шу, дитя Сумрака и грозы, — загудел зарождающийся ураган, пробираясь в разум. — Буря и гром, ветер и дождь её братья. Ты всего лишь Тёмный, тебе не понять живущих на грани, между Тьмою и Радостью, между Ненавистью и Любовью, между Жаждой и Светом. Прислушайся, Темный, к шуршанию и шелесту листьев, слушшай! — Свист ветра завораживал, кружил голову. — Шепот близящегося ужаса, слушшай! Шорох полссущей ссмеи, слушшай! Сстрах колышшетсся в тишшине, сслушшшай! Это Шшшу!

Резкий порыв вымораживающего ветра сорвал с Рональда магическую оболочку, оставив нагим и бессильным, сбил с ног — и он покатился вниз, цепляясь за ступеньки и безуспешно уворачиваясь от жалящих синих разрядов и хлещущих по лицу клочьев тумана.

— Убью! — зашипел Рональд, вскакивая на ноги и разбивая скорлупу последних, неприкосновенных запасов силы.

Воздух вокруг него запылал, паркет под ногами начал тлеть и дымиться.

— Не суйссся! — дунуло морозом сверху.

— Клянусь Хиссом, я не отступлюсь! — выдохнул Рональд, обрушивая на призрака собранные в копье остатки магии.

— Ой, мышка, боюсь! — смех призрака посыпался на него вместе с кусками штукатурки и обломками мебели. Мерзкий, щекотный, издевательский.

— Не думай, ведьма, что отделалась от меня, — шипел Рональд под нос, отступая под защитой слабенького, из последних сил, заклинания невидимости к себе в Рассветную башню. — Хисс заберет тебя, а я заберу твою дочь. И вы обе еще пожалеете…

* * *

Перед глазами плыли разноцветные пятна — щекотали и щипались, словно стайка рыбок, булькали и хихикали, прыгали и строили рожицы… холодные и горячие, кислые и сладкие, ласковые и острые потоки магии несли ее в неведомые дали, и Шу радостно смеялась новой игре…

— Шу? Эй, ты слышишь? — говорящее якро-зеленое пятно подплыло к самому лицу и брызнуло ледяной водой.

— Ай! Что? — Шу открыла глаза, потрясла головой. — Что случилось, Баль?

— Это я у тебя хочу спросить.

— А… я не знаю, — счастливо улыбнулась Шу, снова погружаясь в чудесный разноцветный мир.

— Шу, да проснись же!

Одновременно с голосом Баль в сказку ворвался черный злой ветер, горячим дыханием самума смел золотых рыбок. Он рвал и терзал обнявшие Шу потоки, жег лиловыми всполохами и слизывал огненными языками перья с волшебных крыльев. Шу отталкивала жадные щупальца, металась в поисках выхода, но темное пламя окружало, подбиралось все ближе…

— Эрке, помоги же! — где-то далеко, под серыми голодными ртами облаков раздался тонкий, отчаянный крик.

— Мое! — засмеялась тьма, опутывая Шу клейкой паутиной.

Шу сопротивлялась изо всех сил, но без толку. Притягивающие ее нити дрожали, гудели, словно сердитые шмели, но не рвались.

— Мое… — рыкнуло совсем близко, дыхнуло иссушающим пламенем.

— …охрани и спаси! — над темными тучами вдруг снежным лучом взвился знакомый голос, ему ответил другой — почти позабытый, родной до слез: — Шу, девочка моя!

Паутина затрещала, разорвалась, хлестнула напоследок, обжигая ядом, и магический водоворот выпустил Шу. Она очнулась, дрожащая и заплаканная, совершенно без сил. Распахнула глаза, пытаясь понять: где она, что она? Перед глазами все еще мелькали пятна и светился голубоватым женский силуэт.

— Мама?.. — прошептала Шу недоверчиво. — Спасибо, мама…

Но ответа не последовало. Призрачный силуэт растворился в солнечном свете, цветные пятна превратились в лица друзей.

— Как ты, Шу? — Баль заглядывала ей в лицо, гладила по рукам: ее ладони казались горячими.

— От… отвратительно, — прохрипела Шу. Голос не слушался, горло саднило, голова болела и кружилась. — Я что, кричала?

Баль кивнула и натужно улыбнулась:

— Распугала всех придворных на лигу вокруг.

— Лучше бы… — Шу запнулась, вспомнив осьминожьи присоски и разинутые рты. — Светлая, зачем я туда пошла? Зачем мы вообще сюда приехали? Не проще было утопиться под Сойкой? Проклятье…

— Злится — жить будет, — усмехнулся бледный до зелени Эрке, подсовывая Шу стакан с водой. — Давай, рассказывай.

— Рассказывать? — истерично хихикнула Шу. — Оно меня почти сожрало. Дура. Самонадеянная дура.

Она отпила воды, наслаждаясь прохладой в ободранном горле и стараясь не шевелить головой.

— Тебя не подменили? — Баль пощупала Шу лоб. — Лихорадки нет…