Дети и тексты. Очерки преподавания литературы и русского языка

Все в *** по отдельности было большим, – седеющая вихрастая голова-башка, широкий, обширный лоб, богатый мясом нос, ладони, пальцы, плечи, толстая мощная шея. Но сам он, соединение больших и массивных частей, был небольшого роста. И странно, что в его большом лице особенно привлекали и запоминались маленькие глаза: они были узкими, едва видимые из-под набухших век. Цвет их был неясный – не определишь, чего в них больше: серого или голубого. Но заключалось в них много пронзительного, живого, мощная проницательность[193].

В густых волосах *** прорезалась неравномерная проседь, больше на висках и в чубе. Седина пробрызнула и в его коротко подстриженных колючих усах. Чувствовалось, что он был когда‑то физически сильным человеком, но с годами и в теле и в лице его появилась нездоровая полнота, лицо оплыло книзу, и от этого подбородок, тяжеловатый от природы, казался теперь еще тяжелее. *** привык следить за собой и даже в нынешних обстоятельствах одет был в опрятный черный костюм, плотно облегавший его большое тело, и в чистую белую рубашку с отложным воротничком и туго повязанным галстуком[194].

*** был мужчина лет сорока пяти, с сильными круглыми плечами и крепким, резких очертаний, загорелым лицом, с редкими темными крапинами в порах лица – этими следами профессии; они остаются навек у людей, долго работавших шахтерами или литейщиками. *** сидел сейчас в кепке, сдвинутой на затылок, голова его была коротко острижена под машинку, из-под кепки выступало его могучее темя той крепкой кости, что редко выпадает человеку; у него и очи были воловьи[195].

Первые выводы можно сделать и без стилистического анализа. В третьем отрывке описывается внешность Матвея Шульги, поскольку сказано о его шахтерском прошлом и при этом назван возраст – не такой, как у другого бывшего шахтера, Филиппа Петровича Лютикова.

Но дальше все не так очевидно. Все три героя – немолодые, крепкие люди, во внешности которых подчеркнута полнота, грузность, большие размеры. В каждом портрете есть детали, которые можно воспринять как снижающие: «богатый мясом нос» одного, «нездоровая полнота» другого, «воловьи очи» третьего. Какой же из отрывков написан Гроссманом и рассказывает тоном как будто нейтральным о герое, к которому автор относится безусловно отрицательно? Первый. Сам по себе маленький рост при «массивности» отдельных частей, конечно, не позволяет судить о том, хорош человек или плох. Но отрывок отличается интонацией отчужденного, неприязненного рассматривания, внешность героя тревожит какими‑то несоответствиями, это ощущение усугубляют слова «странно, не определишь». И даже сообщение о живом и пронзительном взгляде и его мощной проницательности не располагает нас к герою, особенно если вспомнить о его службе в органах.

Конечно, было бы слишком смело рассуждать о роли тех или иных стилистических особенностей непрочитанных романов. Хотелось бы надеяться, что они будут прочитаны старшеклассниками после разговора о стилях, если не были прочитаны раньше.

В завершение предложим для самостоятельного стилистического анализа еще один фрагмент из романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба».