Дети иллюзий

Панк Петров обмякает на глазах – былой ярости на его лице и след простыл. Вот она – женская сила убеждения.

– Давайте лучше посмотрим твои новые работы, – продолжает Татьяна тем же тихим голосом, – а потом выпьем вина.

Окончательно замирённый Панк Петров медленно сползает на табурет.

– Давайте, – говорит он, – только лучше наоборот…

2

В помещении фирмы «Регейн» темно. Генеральный директор восседает в кресле лицом к окну и спиной к нам. За окном валит стеной мокрый снег. Не видно даже «Газпрома». Вот такая в этом году весна.

Приблизительно с периодом в тридцать секунд в офисе раздаётся характерный звук, ассоциирующийся у всех, кто вырос в Советском Союзе, с чукчами, чумами и творчеством Кола Бельды. Звуки эти при помощи хомуса издаёт сам генеральный директор, который после работы должен куда-то ехать и таким образом пытается заговорить снег. До конца рабочего дня остаётся сорок минут.

Рядом с Востоковым директор коммерческий пытается отправить счёт-фактуру по факсу в соседнее здание. Получается это у него это, мягко говоря, не очень – пока прошла только половина.

– Какая половина прошла? – кричит он в трубку. – Правая? Хорошо, я сейчас её другим концом вставлю. Стартуйте!

Чуть дальше сидит ваш покорный слуга и занимается самой интеллектуальной в мире работой – вставляет в пластиковые оправы тёмные стекла, предварительно нагрев первые на зажатом между ног фене.

Заходит Зоя:

– Вы чего в темноте-то сидите?

– Игорь Борисович опять снег заговаривает, – отвечаю я, – при помощи передовых северо-восточных технологий.

– Победа близка, – не прерывая игру, сообщает Игорь. – Если бы Валерка не шумел, давно бы уже всё разогнал.

Зоя переводит слегка ошалелый взгляд с него на меня.

– А ты-то чем занимаешься?

– Делаю из оправ медицинских корригирующих и цветных светофильтров очки солнцезащитные. Вот, видишь, уже сорок штук сделал, осталось ещё столько же.

На глуповатом от природы лице Зои происходят странные преобразования, делающие его ещё глупее.

– А их, что, на заводе не могли вставить? – спрашивает она, подходя ко мне ближе.

– Разумеется, могли! – подаёт голос, оторвавшийся от факса Климов. – Просто в этом случае они бы сразу стали солнцезащитными очками, которые облагаются двадцатипроцентным налогом при ввозе на территорию нашей ушибленной родины, в отличие от оправ медицинских корригирующих, налог на которые составляет всего пять процентов от стоимости.

С Зоиным лицом снова происходит что-то непонятное.

– Вы чего, от налогов уклоняетесь, что ли? – зачем-то понизив голос, спрашивает она.

– Ну что ты! – поднимает вверх руки Климов. – Как ты могла о нас так подумать! Мы просто не платим лишнего!

Раздаётся цифровая телефонная трель. Климов привычным жестом хватает трубку, где-то с секунду, нахмурившись, ей внимает, а затем кричит дурным голосом:

– Как не прошла? Вообще не прошла? Или всё-таки что-то прошло? Как мне вставить?

И вот на этом месте входит она. Женщина с деньгами. В расстёгнутой короткой белой шубке, под которой виднеется ещё более короткое платье с глубоким, как Марианская впадина, декольте, высоких сапогах, надетых на длинные загорелые ноги, она буквально вплывает к нам, гоня перед собой ароматную волну.

Зоя, сметённая всем этим великолепием, исчезает из офиса сама собой, Востоков перестаёт насиловать хомус, Климов – орать в трубку, я – вставлять стекла в оправы.

Женщина с деньгами останавливается в центре шоу-рума и обводит нас уверенным взглядом.

– Мальчики, мне нужны солнечные очки, – говорит она, чуть затягивая окончания слов, – что-нибудь подоро-о-оже.

Востоков приходит в себя первым – вскакивает из кресла и, одёрнув пиджак, направляется к ней.

– Да выключи же ты чёртов фен! – на ходу пихает он меня в бок. – И включи уже свет!

Щелкаю выключателями по очереди. В шоу-руме становится светло и тихо, слышно лишь негромкую музыку улицы.

– Добрый день, – говорит гостье подошедший Востоков, – меня зовут Игорь, чем я могу вам помочь?

– Жанна, – без выражения отвечает женщина. – Мы сегодня летим в Андорру на лыжах кататься, а мне подруга сказала, что там без очков нельзя, а у меня ничего нет, одно старье.

– Умница – ваша подруга! – соглашается Востоков. – В горах совершенно нельзя без тёмных очков!

Жанна ненатурально морщится:

– Вообще-то, Машка дура, каких мало. Это ей тренер по фитнесу напел, с которым она спит.

Востоков делает вид, что ничего не слышал.

– У нас есть то, что вы ищете, – говорит он, снимая со стойки очки, которые Жанна тут же надевает себе на голову.

Некоторое время она по-всякому смотрится в зеркало, потом спрашивает:

– А почему так темно?

– Это специальная модель, для занятий горнолыжным спортом, – объясняет Востоков, – линзы полностью закрывают глаз и поглощают сто процентов ультрафиолетового излучения. Понимаете, в горах сверху солнце, а снизу снег, который это солнце отражает, поэтому в обычных очках там делать нечего – катаракта не дремлет.