Дети Империи

— Если вы чего-то не нашли, то вы или ваша дама можете посмотреть по каталогу, и мы закажем по телефону на базе.

— А если на базе нет?

— Оптовая база обычно связывается по телетайпу с фабриками, если запас выше или ниже нормы, чтобы перераспределить поставку продукции или изменить объемы выпуска. Но если вдруг так случится, что запас на базе исчерпан, с фабрики сообщат, к какому сроку они доставят на базу, а мы отложим товар и вышлем вам открытку.

— А в Бежице тоже можно так?

— Во всех районах. У нашего треста одна сеть магазинов.

«М-да, уровень сервиса тут очень даже ничего. Какой же тогда смысл сюда в магазины ездить? Может, сюда ездят действительно как в храм?»

В конце проспекта, где должна была быть площадь Партизан, два жилых дома дугами в четверть круга, как ладонями, охватывали перекресток; с другой стороны улица была загорожена забором.

— А здесь будет центр культуры. — И Зина показала на висящий на заборе щит, где на фоне голубого неба было изображено здание из нескольких корпусов с колоннадами, соединенных полукругом. — Художественная, детская и патентно-техническая библиотека, фонотека и видеотека…

— Видеотека? — переспросил Виктор, думая, что ослышался.

— Ну да, фильмы для восьмимиллиметровых проекторов. Здесь же, в центре — историко-краеведческий музей, затем, в этом крыле — литературный и художественный музеи. Наверху в куполе — планетарий. А в центре площади будет самый большой фонтан в городе.

«Эх, не станет теперь в Брянске площади Партизан…»

Глава 20 Детство не возвращается

Обратно они сели на трамвай на площади Культуры. Виктор под впечатлением чуть было не пошел по привычке на остановку в ту же сторону, «на десятку», ехать на Бежицу через поле.

— Вы куда? Там дальше только до завода и в депо.

Они перешли через трамвайные рельсы и стали на остановке в обратную сторону.

— Знаете, Зина, меня так потрясло это дворцовое великолепие… Да, а тут, наверное, и парки есть?

— Есть, вот, например, на Советской, возле «Динамо». Только там последнюю пару лет деревья сохнуть стали. Болеют, как люди, и умирают.

— А если из засохших деревьев скульптуры резать?

— А кто же будет резать?.. Слушайте, а если с модельщиками на Профинтерне я поговорю? На кафедре говорили, там некоторые увлекаются, досочки режут, отходы разные ищут… Что-нибудь сказочное, чтобы дети приходили и смотрели. Точно! И дирекция парка — она же не под отчет эти засохшие стволы сдает? Вообще такая простая идея — как это до сих пор никто не догадался? Люди ищут негодную деревяшку, чтобы в творчестве себя выразить, а тут целые стволы пропадают! — Зина от волнения даже немного раскраснелась. — Вы не представляете, у нас в стране богатство иногда просто под ногами лежит, надо только голову к этому приложить… Идет! Вы не видите, какой номер?

— Третий. Наш.

Вдоль Сталинского проспекта трамвай постепенно заполнялся пассажирами, возвращающимися в Бежицу. Виктор заметил, что, несмотря на наступление ночи, проезжая часть и тротуары были ярко освещены; на столбах висели целые гроздья осветительных плафонов, а над витринами горели длинные линии люминесцентных ламп, освещая тротуары. «Настоящий Бродвей», — подумал он. Проезжая мимо лесотехнического института, он заметил, что здание было перестроено под ампир и выкрашено в песочный цвет с белыми колоннами по фасаду, а по краю крыши курсивом лиловых газосветных трубок выведено «Бога нет».

— Интересно, а в церкви тут, наверное, никто не ходит?

— Ну почему! Ходят, и комсомольцы иногда бывают ради интереса, за это же никто ругать не будет. Главное — понимать, что это все игра, обряд, живое историческое ископаемое вроде мамонта. Вы бы не отказались посмотреть живого мамонта?

— Нет, конечно. А что, в Брянске есть?

Зина опять заливисто рассмеялась:

— Знаете, как-то давно не попадались. Ну вот, увидели бы вы мамонта, вы бы не стали ему поклоняться? Так же и церковь. Человечество выросло из детства.

Проспект кончился, и уличное освещение стало гораздо экономичнее. Зина протерла варежкой проталину на стекле.

— Звезды. Опять ночью подморозит.

— Знаете, Зина, у меня такое ощущение, что вам было уготовано судьбой штурмовать какие-то горные вершины или стать женщиной-космонавтом.

— Почему?

— Не знаю. В вас чувствуется какое-то ощущение взлета.

— В детстве я действительно мечтала стать летчицей. Полететь на Северный полюс или вокруг Земли. Тогда об этом многие мечтали. Не получилось… Но я не жалею, и вообще — кто знает, может, в космос можно будет пассажиром летать. Или на искусственном спутнике Земли ставить какие-то биологические опыты. Как вы считаете, справлюсь?

— Несомненно. Там же невесомость, излучения… Это условия, которые просто невозможно создать на земле. У космической биологии большие перспективы.

— Тоже интересовались этим направлением?

— Так, в популярных журналах встречал.

— А как вы полагаете, жизнь во Вселенной может быть в разных формах или она, раз зародившись в одной, переносится с планеты на планету?