Дети Импульса

Часа в два пополудни перекусили — оприходовали мясной рулет. Проделанная на ходу процедура вызвала громкие протесты лорда Чета — иные яркие события отсутствовали. И только когда лучи Близнецов подкрасили островерхий частокол деревьев, в реальности наметились перемены.

Лес поредел, расползаясь в отдельные рощицы, живописными островками украсившие колосившиеся поля… У почерневшего, указательного столба дорога расширилась; вдоль обочин протянулись редкие изгороди. Неровные перевязанные между собой жерди непритязательно разметили границу поселения — три-четыре десятка разномастных домов. Приземистые срубы; пристройки, слепыми бревенчатыми стенами ограждавшие единственную улочку; экзотическая пирамида колодца в центре деревни, обросшая травой и лопухами; блеск влаги в закатных лучах и жители, степенные обитатели глубинки, — набор привычен.

С глухим перестуком ворвалась на улочку лошадь, ведомая пацаном, обнаженным по пояс. Видать искупались в близкой петле речушки…

— Классика, — сказал Чет. Углядел неподалеку крепкого мужичка, заросшего клочковатой бородой, и поинтересовался: — Нам бы старейшину.

Сельчанин выпучил глаза на двух пропыленных знатных особ, которые по ошибке, не иначе, заглянули в Стрэден. Но может деревеньке перепадет что с нежданного визита…

— Третий дом с окраины. Во-о-он виднеется, на нем еще…

Остаток предложения Четрн не дослушал — с врожденной бесцеремонностью рванул к указанному строению. Михаил виновато улыбнулся озадаченному мужчине и последовал за родственником.

Обличенный властью абориген встретил их лично на резном крыльце добротного особняка, раскрашенного в цвета Ладора. Выглянул на стук копыт и через секунду занял местечко в первых рядах; за его узковатыми плечами тяжеловато задышала супруга — невзрачного вида худосочная женщина. Гармоничная пара — невысокий рост, расплывчатые черты лица…

— Ты еще их портрет напиши, — хмыкнул Чет, косясь на Михаила. Настройщик очнулся: время к вечеру, а знаний не прибавилось.

Он поправил перевязь, распрямился в седле и вежливо кивнул:

— Вечер добрый, уважаемый.

— И вам не хворать. — Старейшина чуть расслабился. Лорды прибыли с миром. — Не пройдете ли в дом? На улице свежеет… Ты там, жена, подсуетись…

— Спасибо. — Михаил вздохнул. — Мы ненадолго.

— Мозг отшибло? — вскинулся собравшийся на отдых Четрн.

Вокруг сползлась толпа любопытных. Первой замелькала рядом прокаленная светом ребятня.

— Ненадолго, — с нажимом повторил Михаил. — Приказ Повелителя Фо-рига обязывает поторопиться. В Ладоре настали неспокойные времена, поговаривают о приходе нечисти…

— Это какой же? — Лицо старика омрачилось. — Много тут сброда шастает…

— Воины в черном, — не утерпел Чет. С высоты седла пронзил старейшину желтизной глаз.

— Черные говорите… — Старик потер ладони. — А ведь видели давеча. Аран, охотник, видел. Ходил, говорит, на охоту, исата выслеживал, затаился… Охотник справный, умелый; затаился и увидел… Сперва, конечно, принял за тени Эфга, уж больно складно шли, прям шаг в шаг…

— И много? — тоскливо поинтересовался Михаил. Надежда безвременно перекочевала в мир иной.

— Не счесть, — раздался хмурый басок в толпе. — Темно, правда, да и брюхо скрутило…

— Где? — перебил охотника Чет. Несколько рук послушно указали в южном направлении — в сторону молчаливой стены леса, нетронутого раскорчевкой. Подраставший урожай, что озерцами стелился вдоль дороги, безвозвратно терялся у подножия лесных гигантов.

Натюрморт, окрашенный в закатное-красное.

Михаил и Четрн повернулись к югу. Но различить что-либо в неестественно стылой тишине лесных зарослей не смогли.

Тихо скрипнула дверь.

Воздух загустел.

Глава 10

Новый крик ужасней предыдущего. Звук метался, восходил и обрушивался — разрывал динамики на тысячи затухавших отголосков.

Эдэя крутанулась в кресле и охватила взглядом все семь контрольных мониторов, что на ряду с мобильным пультом и нехитрой меблировкой заполняли бывшую кладовую, а ныне пункт наблюдения в переоборудованном домике Стэллы Фэль. Сама психолог, уведомленная о переменах в жилище, мягко говоря, встала на дыбы, но речь не о ней.

Кормчая на секунду закрыла глаза, болевшие от экранных пульсаций. Но даже во мраке увидела полупустую гостиную, которая превратилась в терапевтическую палату: два стула, стол и врач с пациентом. Руби Тагланова за переносным компьютером по левую сторону от визор-камеры, остатки Ника — по правую.

Эдэя встряхнулась, привычным усилием отгоняя усталость. Ник, под чередой вопросов, задаваемых Руби, искал путь к свету и памяти.

Вновь раздался крик.

Зажимая виски ладонями, Гээлл конвульсивно дернулся, рухнул боком на стол… и отшатнулся, соскальзывая в болезненное падение. Грохнул о паркет опрокинутый стул. Ноги пациента продолжали двигаться, точно он еще бежал…

— Сущность императива «кокон»? Род занятий Элики Световой? В чем привлекательность голубых глаз? Зачем мирам оттенки белого?

Стотысячный вопрос. А после лишь ожидаемые всплески на нейро-сканерах и очередные конвульсии…