Дети Ирены

Ирена всегда внимательно следила за тем, куда идет, чтобы убедиться, что за ней нет хвоста, но полностью быть уверенной в том, что за ней действительно никто не наблюдает, было невозможно. Если бы она ошиблась, то однажды могла привести немцев прямо к Адаму. Было бы мудрее держаться подальше от дома Марии – отделить любовь от «дела», – но Ирена не могла этого сделать. Ей была невыносима сама мысль жить в гнетущей неопределенности, отдельно от человека, которого она любила. Адам же не мог сидеть без дела.

Поэтому квартира Марии Кукульской стала постоянным местом встречи ячейки «Жеготы»²⁵². Мария была вовлечена во многие стороны деятельности сети Ирены и занималась бо́льшим, чем просто прятала Адама и Романа. А это значило, что они обе очень волновались о мерах предосторожности. Чтобы подстраховаться, женщины разработали сложную систему кодов и условных сигналов. Подходя к Праге, Ирена всегда внимательно всматривалась в лица праздношатающихся незнакомцев и бросала взгляды на свои отражения в витринах магазинов, чтобы понять, нет ли за ней слежки. Район был опасным. В доме номер 18 по Марковской улице, в двух шагах от немецких казарм, на старом монетном дворе подпольщики изготавливали поддельные немецкие печати и документы²⁵³. Иногда беспокойство Ирены будет доходить до паранойи, и она будет менять свой маршрут в последнюю минуту, ныряя в прачечную или магазин. Еще чаще в таких случаях она будет сворачивать на несколько кварталов к северу, чтобы увидеться с друзьями из Варшавского зоопарка, доктором Яном Жабинским и его женой Антонией, коллегами Ирены по Сопротивлению²⁵⁴. Двери семейного оштукатуренного домика были всегда открыты для Ирены, и она частенько навещала его хозяев и других членов «Жеготы»²⁵⁵. Но видеться с Адамом в эти дни она не могла.

В те дни, когда Ирена была уверена в отсутствии слежки, она внимательно смотрела, появился ли условный знак на окне дома Марии. Он означал, что все чисто: в коридорах не толпились назойливые соседи; не появлялись ни гестаповцы, ни шантажисты.

Ирена старалась приходить сюда каждый день, во всяком случае Ежи так это запомнил. Они с Юреком в любом случае появлялись в квартире Марии почти ежедневно – к этому моменту Анна с Юреком уже вовсю целовались на старом диване, – и всегда, приходя сюда, Ежи видел рядом с Адамом Ирену. Его воспоминания служат нам своего рода окном в личную жизнь Ирены и ее роман с Адамом, который в ту зиму еще более расцвел. Невзирая на все опасности работы Ирены, шаткое положение Адама и чувство, что они словно выкрадывают для себя пару часов среди окружающего хаоса, ужаса и неизвестности, им наконец удалось просто наслаждаться обществом друг друга вдали от семьи. Парадоксально, но той зимой их любовь смогла раскрыться отчасти именно потому, что им обоим приходилось скрываться.

Оглядываясь назад, на те дни, проведенные в квартире Марии Кукульской, Ежи вспоминает восхищение, с каким Адам смотрел на Ирену, как он не мог оторвать от нее глаз, что бы она ни делала. У Адама была своя маленькая комната, где они могли уединиться, и разговаривали они в эти драгоценные часы не только о работе и «Жеготе». Прислушавшись, за дверью можно было разобрать сдержанный шепот и иногда тихий смех. Но также Ежи видел, насколько нервной и напряженной становилась Ирена. Отчасти причиной этого был Адам. Он был энергичным человеком, не мог сидеть без дела и, в отличие от Романа Базечесы, никогда не сомневался, что переживет оккупацию²⁵⁶. Он скучал, а иногда становился откровенно дерзким и безрассудным. Но характерная внешность не позволяла ему даже близко подходить к окну. Любого случайно брошенного с улицы взгляда хватило бы, чтобы отдать их всех в руки шантажистов или гестапо. Максимум свободы – то есть возможности на секунду вырваться из клетки – состоял в том, чтобы просто приблизиться к занавешенному окну, и Адаму было трудно противиться искушению вырваться хоть ненадолго. Когда он заговаривал об этом, у Ирены начиналась паника. Добрую половину времени за закрытыми дверями Ирена проводила, убеждая Адама ни в коем случае не покидать дом. Возможность просто прогуляться по улице и подышать свежим воздухом была для него так же недостижима и так же желанна, как небесные чертоги для закоренелого грешника. Пустой открытый парк в Варшавском зоопарке, казалось, мог бы даже и подойти для такой скрытной прогулки. Адам обещал, что будет максимально осторожен, но Ирена ему не верила. Каждый раз, расставаясь, она волновалась еще сильнее. У Ирены стали проявляться симптомы повышенного давления.