Дети Ирия. Ладомира

— Убей старуху! Она нам не нужна! Молодых девок с лихвой на всех хватит! Не последний хутор — ещё добудем! — Выкрикнул Дитрих одному из своих следопытов. Тот послушно метнул охотничий нож в спину Снежаны. У женщины из рта пошла кровь, и она рухнула на землю, как подкошенная.

Отряд Дитриха с добычей возвратился в лагерь комтура. Смеркалось, близилась ночь. Связанная Ладомира, дочери Снежаны и другие пленённые женщины сидели в отдельном походной шатре, разбитом на краю лагеря саксонцев.

Комтур фон Анвельт плотно поужинал, выпил вина и призвал в свой шатёр Дитриха с отчётом. Тот лихо отрапортовал о проведенной операции.

Комтур, довольный собой, покивал, а затем сказал:

— Приведи мне самую красивую девку венедов, ту которую ты для себя выбрал…

Дитрих смутился: отдавать комтуру голубоглазую красавицу с медовыми волосами ему не хотелось.

Комтур рассмеялся.

— Не сомневаюсь — красивая девка тебе досталась, Дитрих! Вижу твоё замешательство! Идём в женский шатёр, я сам выберу себе утеху.

Комтур вошёл в шатёр, Дитрих тотчас выстроил пленных женщин в ряд. Фон Анвельт внимательно их оглядел.

— М-да… — задумчиво произнёс комтур. — Хороша только одна… — указал он на Ладомиру. — Наверняка для себя приберёг?..

Дитрих разочарованного вздохнул…

Комтур отвёл Ладомиру к себе в шатёр и приказал приготовить её для любовных утех. Две зрелые саксонки, маркетантки, помыли молодую женщину и обрядили в чистые одежды. В таком виде Ладомира предстала перед комтуром.

Фон Анвельт встретил красавицу вожделенным взором, обошёл вокруг неё, потрогал её длинные редкого оттенка волосы. Комтур знал протоязык венедов — его мать было родом из Заборян. В городе говорили на двух языках: саксов и венедов. Правда, язык западных венедов претерпел значительное влияние саксов и франков-сигамбров, которых когда-то нанял князь Земомысл. Но западные и восточные венеды всё-таки могли понять друг друга. Однако они практически не общались со времён пришествия Логоса, ибо торговых связей между ними не было. Теперь левобережные венеды, разбавленные иноземной кровью, общались со своими сородичами, лишь как с рабами.

— Ты поистине красива… — сказал Конрад фон Анвельт.

Ладомира уловила смысл его слов и замерла, понимая: ещё мгновение и саксонец завалит её на ложе. Ей же оставалось только подчиниться, чтобы сохранить жизнь себе и своему будущему ребёнку. Но комтур не торопился овладеть пленницей.

Он привлёк её к себе. Ладомира напряглась — крепкие объятия молодого комтура смутили её. Однако она предприняла тщетную попытку отстраниться.

— Не бойся меня… — снова произнёс саксонец. — Я не истязаю женщин, даже если они дикарки. У тебя внешность баронессы… Любой знатный рыцарь ордена потеряет голову из-за твоей красоты…

И тут комтура осенило.

— По окончании похода подарю тебя ландмейстеру фон Хогерфесту. Покуда он не женился на Эве фон Волтинген, будешь ублажать его. За такой лакомый кусочек, как ты, ландкомтур будет мне благодарен… А сейчас я возьму тебя!

Комтур завалил Ладомиру на ложе, та не сопротивлялась, и раздвинул ей ноги…

* * *

Воевода Колот придирчивым взором осматривал вверенные ему владения, размышляя как усилить оборону слободы. Она была обнесена высокой деревянной стеной, на дозорных вышках стояли кметы, часть лучников притаились за первой линией обороны — плетёными палисадами. А часть разместилась на стенах заставы, всматриваясь цепким взором в прилегающие окрестности через узко прорезанную бойницу, ожидая появления неприятеля.

С извечного священного дуба, вот уже много столетий росшего посередь заставы на воеводу взирал Сварог, владыка огня и жизни, гонявший тучи по небесам золотыми бичами. Пару лет назад разыгралась сильная гроза, удар божьего бича повредил верхушку дуба — так и стоял он рассечённый надвое. Теперь Колот видел в этом некий божественный знак. После чего один из кметов, умевший искусно резать по дереву, смастерил невысокий, в человеческий рост, деревянный идол Сварога и установил подле дуба. И стал дуб местом поклонения наравне с капищем Тригава и его сыновей.

Колот приблизился к дубу и всмотрелся в лицо бога: под черным, выпуклым, как щит, челом сидели два глубоких глаза, а левый был прищурен, будто у лучника. Раздутые ноздри крупного носа выражали готовность к нападению. Усы бога, слившись с бородой, стекали неравными прядями по изваянию. Руки скрывались в сучьях, ноги оделись корнями.

Колот вознёс молитву Сварогу, понимая, что слобода — его последний рубеж, и удерживать он его будет ценой собственной жизни, ибо дальше — земля бодричей и Велегош, где живёт его народ, его дочь с внуком, его сородичи.

Колот приказал сыну отобрать отряд самых отважных кметов и затаиться в лесу, дабы атаковать саксонцев с тыла, а затем, как приказал князь идти за ними по пятам и терзать набегами.

Яромир беспрекословно поспешил исполнить приказание родителя, ибо времени до нападения саксонцев оставалось мало. Яромир слыл среди кметов искусным воином и верным товарищем. Все на заставе его уважали, несмотря на молодость лет. Никто не удивился, когда воевода поставил сына во главе отряда.