Дети изумрудных городов (СИ)

========== Разбитые ==========

Тень от блеклых светильников рисовала узоры на деревянном полу кабака. Подвыпившие гитаристы лениво перебирали струны гитар, кивая в такт поникшей головой. Бармен, ревниво поглядывая на рояль в углу сцены, протирал один и тот же бокал грязно-серой тряпкой - уже около получаса, к слову, как подсчитал случайно забредший гость, сверившись с золотыми часами на своем левом запястье. Дух шестидесятых, витавший в заведении, нисколько не привлекал его, но из любопытства он не спешил вставать из-за круглого стола с обшарпанными уголками. Женщины с яркими губами и пустыми глазами, мужчины в черных шляпах и плохо начищенной обувью, дым дешевых сигарет, пропитавший стены заведения. Дешевый, вульгарный бар.

И Он - идеализированный кумир миллионов, известный рок-музыкант. Но сейчас он больше походит на гангстера: с бритой головой, гвоздик-бриллиант в ухе, серая шляпа, костюм в тон. Надоел лоск, надоела лживость. Сбежал от звездной тусовки в прокуренный бар и давится папиросами в углу, изучая людей обжигающе карими, прищуренными глазами. Мальчик-недотрога остался в прошлом, на койке автобуса - возившего группу (в которой он по сей день является вокалистом) в головокружительное турне по городам и странам, - а все слова, что он говорил, заучивались с листочка. Тот самый Билл Каулитц, который ни разу за девять лет не появлялся в свет с девушкой, не любил, не подпускал, не чувствовал. У всех свои принципы, его принципы – ждать сколько потребуется. А пока есть иные развлечения и сотни женщин, которые ложатся в его постель без лишних вопросов. Ему этого вполне достаточно в совокупности с любовью поклонников и любимом делом.

- Еще виски?

- Да, спасибо, - ответил Билл.

Внезапно все стихло. Музыканты, как по команде, убрали мозолистые пальцы со струн и клавиш. Светильники погасли, гости прекратили беседовать и отошли от стойки, удобно устроившись за столами. Бармен отложил бокал и, почти не моргая, уставился на сцену, словно видел ее впервые. Официантки в коротких платьях устало смотрели на посетителей, разнося на подносах крепкие напитки; от этого тяжелого взгляда кололо сердце.

Белый дым контрастен с темной сценой, он клубится, вызывая у зрителей будоражащее вены предвкушение. Билл тоже заинтересовался происходящим: отложив недокуренную сигарету в пепельницу, он не отводил глаз от сцены.

Щелчок. Первые аккорды фонограммы. Мужчина, игравший на пианино, торопливо выбежал на сцену и поставил микрофон на длинной ножке. Слегка горбясь, он поспешил исчезнуть за кулисами, а убегая, чудом не столкнулся с медленно ступающей по ступенькам девушкой.

- Ивиана, неужели не наступит того дня, когда ты сделаешь все правильно! – донеслось до Билла ворчание бармена.

Ивиана поднялась на сцену, встала напротив микрофона и робко оглядела затаившийся зал. Приоткрыла вишневые губы и запела. Странное существо: то ли девушка, то ли девочка. Острые колени торчат из-под кружева приталенного платья, такого же чистого, как и ее голос, ее взгляд. О, ее голос. Детский, невинный. Сердце сжималось и кровоточило от боли и наслаждения. Белое платье составляло обворожительный образ невинности в сочетании с ее светло-голубыми глазами и русыми волнистыми волосами. Она совершенно не вписывалась в порочную атмосферу кабака. Стоит на носочках у микрофона и заливает грустно детскую песенку, взирая на зрителей наивным взглядом олененка. Тонкие запястья, высокие ноты. Непорочное и светлое существо, по страшной ошибке попавшее сюда. И Билл смотрит на нее, затаив дыхание. Восхищается тем, что есть в ней, что он уже потерял – свобода, искренность.

Фонограмма оборвалась так же резко, как и пение девушки. Зал аплодировал, а Билл все еще не мог прийти в себя. Он смотрел на нее, не в силах отвести взгляд. Совершенна. И никакой любви с первого взгляда, никакой влюбленности. Только восхищение и, быть может, зависть: остались же еще люди, не испорченные этим прогнившим миром.

Ивиана отвела левую ногу в сторону и сделала сдержанный поклон, потом поспешила прочь со сцены. А в кабаке вновь воцарила прежняя атмосфера: выпивка, разговоры, игра в карты за дальними столиками, ор, ругань, к пианисту, игравшему грустную мелодию, присоединился чернокожий с сединой и затянул блюз.

Билла уже не интересовала ни музыка, ни происходящее в кабаке. Он, как загипнотизированный, последовал за хрупкой фигурой; он не был даже точно уверен – настоящая ли она? Слишком уж призрачна и идеализирована.

В гримерку его не пустили. Потоптавшись у дубовой двери с самодельной наклейкой в виде пятиконечной звезды, Билл отошел к бару, сел за стойку и заказал виски. Образ Ивианы, как и ее редкое имя, не желал покидать его голову. Билл перебирал в голове даты и события, пытаясь выкроить хотя бы час для того, чтобы снова прийти сюда и увидеть ее, насладиться прекрасным голоском. Но – о чудо! – ему повезло больше: она выпорхнула, словно птичка из клетки, из гримерной и направилась прямо к барной стойке, к Нему.