Дети капитана Гранина. Нерпа моя глупая

За этой громкой фразой скрывалась житейская правда, скрывалась практичность, возведенная в страсть. Так ведь и в самом деле семейство Граниных уже с трудом могло обойтись без Зои.

… – Зоя, ты это все делаешь, потому что тебе это действительно нужно? – пытала Люда подругу.

– Это им нужно, – отвечала та, – значит, я должна помочь.

– А как же они без тебя жили раньше?

– Понятия не имею. Так и жили. Я же тебе рассказывала, что прилично Гранин выглядел только в своей морской форме.

– Но дело же не в этом? – Люда пыталась деликатно намекнуть на то, что Зоя живет точно сбоку припека чужой семьи. Что внешне это выглядит не только странно, но и подозрительно. Во взаимных отношениях Люде особенно не нравился этот момент.

– Господи! Да ты о чем?! Почему подозрительно? Я же с его женой не в подругах! Мы не общаемся даже. И Гранину я запретила упоминать ее в наших разговорах. Люда, милая, я не люблю пошлости и двусмысленности. Я не позволю появиться тройственному союзу, ни в каком виде.

– А сейчас у вас что?

– Сейчас у меня отношения с Граниным. У него – отношения со мной. Поэтому мы должны друг другу помогать. Что у них с женой – мне неинтересно. Уже неинтересно. Это – пройденный этап. Если он не уходит от нее, значит – нельзя. Но веришь ли, вот я бы с ним в одних стенах и полгода не прожила. Так что все складывается как нельзя лучше.

– Слушай, он тебя любит? – спросила донельзя удивленная Люда.

– Он?! Он, по-моему, не верит своему счастью! Что ему такая женщина досталась! – счастливо рассмеялась Зоя.

Она давно уже почувствовала свое превосходство. И давно не мучилась от мыслей, насколько прочно чувство Гранина. Она жила так, будто бы их будущее уже предопределено – они будут вместе так, как это уже сложилось. И наметившееся равновесие никто из них никогда не нарушит. Только изредка Зоя, как фокусник-картежник, доставала из рукава козырного туза – изумленный Гранин очередной раз признавал не свое поражение, а ее победу.

– Я сегодня заеду за тобой. – Голос Гранина был далеким, словно доносился из другого города.

– Ты где? – улыбнулась Зоя. Как приятно не реагировать на любимого мужчину. Не реагировать пульсом, сердцем, жаром. Как приятно просто улыбнуться, произнести первые пришедшие на ум слова приветствия. Как приятно не искать тайный смысл в его речах и его смех не толковать пятью способами. Как приятно быть уверенной в отношениях настолько, чтобы не придавать значение всему, что так часто отравляет жизнь в начале романа.

– Я – в пробке, на Кольце, – голос Гранина был все так же далек, – я за тобой заеду, и мы поедем ужинать. У меня целый вечер свободен.

– Не получится, – Зоя почти прокричала ему в ответ.

– Почему? – Голос Гранина неожиданно оказался очень близко, так что Зоя чуть не оглохла.

– Я иду на вечер в Дом литераторов.

– Одна?

– Нет, там будут мои подруги, много знакомых.

– А что это ты вдруг? В Дом литераторов? – подозрительно спросил Гранин.

– Пригласили. – Зоя рассмеялась. – А хочешь, приходи, я тебе пригласительный оставлю. А как мероприятие закончится, нам с тобой можно будет и поужинать.

– Я не знаю, – на том конце явно надулись.

– Ну как знаешь, – легко отозвалась Зоя, – тогда до завтра?

– Во сколько там надо быть? – Гранин тут же попался на Зоину уловку.

– Где?

– Ну, в Доме литераторов.

– Начало в семь. Приезжай в половине седьмого. Возьмешь пригласительный и проходи в зал. Я тебя найду.

– Как ты меня найдешь?

– На билетах же места проставлены. Я буду знать, где ты сидишь.

– Ладно, договорились. – И все-таки Гранин не выдержал, отомстил. Он повесил трубку не попрощавшись.

Зоя не обратила на это внимания. У нее сегодня был особенный день. Сегодня она должна была вспомнить самое начало своего творческого пути. Сегодня Зое Абрикосовой предстоит принять участие в торжественном вечере, который посвящен одному уважаемому журналу, где когда-то печатались ее стихи. «Как давно это было и как странно, что я этим занималась! Как странно, что не делаю этого сейчас! Ведь тогда казалось, что поэзия – это то, что я никогда не смогу разлюбить!» – подумала Зоя. В этот день работала автоматически, она вся была в воспоминаниях, в грустном элегическом настроении и предвкушала встречу с теми людьми, которых не видела очень давно и к которым до сих пор питала теплые чувства.

Она ушла из поликлиники пораньше. Пешком через Арбат и Молчановку дошла до ЦДЛ и в толпе людей у входа увидела своих подруг, которые держали в руках цветы.

– Это что еще такое? – спросила Зоя и покраснела от удовольствия.

– Это – тебе. Ты же у нас поэтесса. Хоть я не любила твои произведения, надо отдать должное – они у тебя были красивые. По молодости нам казалось, что рыцари и принцы – это смешно. А сейчас полжизни отдали бы за самого завалящего, – с чувством сказала Люда, вручила Зое букет и поцеловала ее.

– Спасибо тебе, дорогая! – Обнявшая Зою Соня тоже выглядела растроганной. – Спасибо, только ты, единственная из нас, была романтиком. И только тебе это не помешало жить нормальной полноценной жизнью. И выстоять в этом циничном материальном мире.