Дети капитана Гранина. Нерпа моя глупая

– Аня, я люблю твоего отца. Понимаешь, очень люблю. Но я знаю, что он никогда вас не бросит. Ни тебя, ни Антона, ни твою маму. Он мягкий, но очень порядочный человек. Он порядочен со всеми, а от этого всем очень больно. Он должен был прогнать меня давно! Запретить звонить, запретить помогать, встречаться с вами. Но он этого не делает. Он, наверное, жалеет меня, зная, как я к нему отношусь. Жалеет, зная, что мне будет сложно разлюбить его и отыскать другого. И что нам теперь, Аня, делать?! Скажи, ты же так готова нас осудить! В особенности меня! Что бы ты сделала на нашем месте?

Зоя понимала, что она разрушает все, что создавала, понимала, что сейчас доживает последние минуты ее мир, пусть не очень правильный, лукавый, но по-своему красивый и добрый. Но сил выдержать это осуждение, это подозрение не было, врать этой совсем молодой девочке она не могла.

– Перестаньте, я очень прошу, не надо! Я не хотела все это говорить! – Аня бросилась к Зое. – Вы не виноваты, я знаю. Никто не виноват! Я даже пыталась что-то придумать, чтобы всем было хорошо! И маме тоже! Но мне ничего не приходило в голову! И вы не плачьте, вы – хорошая, вы ведь любите отца! Любите нас с Антоном!

Женские слезы – это принцип домино. Не было бы ничего удивительного в том, что маникюрша, которая зашла в комнату и увидела рыдающих клиенток, зарыдала бы вместе с ними. Но Зоя сквозь слезы и смех проговорила:

– Мы будем делать маникюр! Обязательно! Девушке – «френч», пожалуйста! Поглядите, у нее руки как у хирурга, почти без ногтей! А нам ее замуж выдавать скоро!

Через два часа Аня сидела напротив Зои, ела мороженое и говорила без остановки:

– Я знаю, что обсуждать родителей нехорошо. Я все знаю. Но, Зоя, вы понимаете, я никогда не могла ничего рассказать. Мы были между двух огней. Папа – вы правильно заметили, он мягкий, иногда даже слишком. Он не брал под свою защиту, он мог только пожалеть, тихо, потом, когда уже все успокаивались. А мама… Мама очень строгая. Я думаю, что это так несправедливо – одного ребенка любить больше другого.

– Ерунда, – замотала головой Зоя, – так не бывает. И Антона, и тебя она любит одинаково сильно. Вы же ее дети.

– Значит, я неправильно выразилась. Любят одинаково сильно, а относятся по-разному. Я всегда жалела, что я не мальчик. Тогда бы у меня отношения с мамой были другими.

Зоя вздохнула и принялась рассказывать о сложных взаимоотношениях, которые были у нее с собственной матерью.

…В субботу, встречаясь с подругами, Зоя не могла сдержать возмущения:

– Что-то в системе семейного воспитания надо менять!

Соня, услышав это, даже сигарету отложила. Ей, матери двоих детей, преодолевших только что самый «милый» подростковый возраст, слышать подобное из уст Зои было удивительно. Она даже онемела на секунду, а потом с ехидством спросила:

– Подруга, что ты знаешь о семейном воспитании?

Спросил бы это кто-то другой, Зоя бы обиделась от такого прозрачного намека, но Соне она все сразу же простила. Соня, по разумению Зои, была героиней. И не потому, что она выдерживала дурной нрав мужа, не в том, что сумела воспитать двоих детей и при этом сделать карьеру. Дело было в том, что сама не видела в этом ничего героического. Она относилась к своей жизни как чему-то естественному, обыденному и лишенному подвигов. Отсюда происходили ее легкость нрава, увлеченность и жизненный энтузиазм. При непрерывной занятости и постоянной усталости Соня жила с удовольствием. В ней не было скорби усталости и жертвенности, она в отличие от многих не укоряла своим видом остальных за свой же выбор. Зоя не могла не уважать это.

– Сонечка, ну, ты только посуди сама! – как ни в чем не бывало продолжила Зоя. – Что в семье у нас взваливают на дочерей! Вы даже представить не можете! Вот на Ане, например, на девчонке все – уборка, готовка, стирка, брат. Кстати, она таки учится в колледже, решен вопрос с переводом! Я нашла художника, чтобы он занимался с ней рисунком, но ей некогда! Ей надо перегладить кучу белья, приготовить ужин, перемыть посуду! А еще навестить тетю, привезти ей продукты. И убрать квартиру…

– Господи, да что такого! – фыркнула Люда. – Здоровая девка, родители работают! Почему бы ей и не заниматься этим всем!

Соня промолчала. И это было странно.

– Что? Не согласна? – бездетная Люда посмотрела на подругу.

– Видишь ли… Не то чтобы не согласна… Я вообще считаю, что в русской семейной ментальности отношение к дочерям примерно как отношение к домашней скотине, – неожиданно серьезно сказала Соня.

– Ну ты хватила! – ахнула Люда.