Дети капитана Гранина. Нерпа моя глупая

«А хочу ли я замуж?!» – спрашивала иногда себя Зоя Абрикосова. Обычно эти мысли приходили в голову вечером выходного дня, когда за чужими окнами кипела семейная жизнь. Ведь Гранин по-прежнему принадлежал ей. Правда, в эпизодах. Когда сильно ссорился с женой. Когда Зою вдруг одолевало кулинарное рвение и Гранин призывался на обед, продегустировать новое блюдо. Гранин принадлежал ей, когда на нее «наплывало» плохое настроение и ей необходимо было утешение. Еще у них были романтические встречи, от которых оба получали удовольствие. Но которые были все-таки основаны в большей степени на прошлом, нежели настоящем. Да, Гранин принадлежал ей, но эпизодически, ровно настолько, насколько ей это было нужно. В остальное время она занималась собой и детьми Гранина. А отец ничего не мог поделать с этой властью, которую она приобрела над ними.

«Так хочу ли я замуж?» – спрашивала она себя и, на секунду задумавшись, отвечала предельно честно: «Нет, не хочу! Я не выдержу этой гонки, этого бесконечного марафона, в который обязательно втравит меня мужчина. Я хочу быть сама по себе, пусть это не всегда весело. И потом, что буду делать с остальными Граниными? Они и месяца теперь, и полугода не проживут без меня!» Зоя ничуть не преувеличивала – незаметно даже для самой себя она превратилась в опору этой чуть не развалившейся на куски семьи.

«Я не хочу терять свой мир. Ради мужчины превозмогать боль или усталость? Любой ценой создавать комфорт? Нет!» – Зоя тут всегда вспоминала подругу Соню, попытавшуюся успеть все и в результате оказавшуюся прикованной к домашнему очагу. «В юности надо было делать этот рискованный шаг – пытаться научиться жить чужой жизнью, – думала Зоя, искренне гордясь своим выбором. – Теперь поздно. Да, только в юности, когда кажется, что вот этот встретившийся человек бог и царь. Но не тогда, когда ты прошла такой сложный путь к собственному счастью».

Не раз Зою Абрикосову посещала мысль о том, что никаких готовых схем и рецептов этого счастья нет. Оно достигается путем невероятных, иногда сумасшедших поступков. Эти поступки и есть судьба. Мысленно «пробегая» по всей истории отношений с Граниным, она убеждалась, что той любви, которая была вначале яростной, раздирающей нутро и лишающей воли, ей недостаточно. А точнее, она переросла ее. Но любви, которая сродни работе, с ее усталостью, раздражением, срывами и конфликтами, любви «семейной», ей не надо. Ей очень нравится быть любимой и нужной, но не каждый день, потому что каждый день такого быть не может. Ей нравится та дистанция, которую она выбрала, потому что расстояние не только делает ее желаннее, но и позволяет не раствориться в другом человеке, не позволяет потерять себя и, наконец, дает такую роскошь, как одиночество. Не тоскливое, похожее на болезнь, а одиночество уютное и плодотворное, наполненное смыслом и истинным удовольствием.

… – О чем ты так задумалась? О моих словах? – Соня все-таки выпила водки, которую ей заботливо подала Зоя.

– Нет, я думаю о том, что личной жизни нет. Есть просто судьба, которую надо разглядеть.

Эпилог Пять лет спустя

Подруги, как всегда, прибыли на полчаса раньше.

– Ну, теперь Зойку ждать придется! – вздохнула Люда и заказала себе вина.

– Сами виноваты – не надо было спешить! – Прибывшая на машине Соня пила кофе.

Это была их традиционная встреча – много лет подряд подруги, которые могли по полгода не видеться, неизменно встречались в конце мая. Перед летним сезоном, перед тем, как они разъедутся по дачам, санаториям и прочим курортам, они встречались, чтобы подвести итоги зимнего сезона. Справедливости ради надо отметить, что в первую очередь они виделись затем, чтобы поддержать друг друга, поучить друг друга и немного друг перед другом похвастаться.

– Ну, ты уже собралась на свою дачу? – Люда посмотрела на Соню. За последний год та сильно похудела, но эта худоба была далека от гламурной. Соня казалась изможденной.

– Собралась, – кивнула Соня. – Каждый год удивляюсь – в мае везем «газель» домашнего скарба из городской квартиры, в сентябре – такую же «газель» – назад, с дачи. Что это за вещи, которые с таким постоянством мигрируют?! Люда, ты не поверишь, я и сама не знаю. Я не могу за ними уследить. Они сами по себе, мы, люди, сами по себе.

– Назад везешь заготовки, – выдвинула предположение Люда.

Ей была удивительна та суета, которая сопровождала переезд Сони на дачу. Люде казалось, что на дачу надо приехать налегке, в соломенной шляпе, широких шортах, прихватив пару сарафанов. И на этой даче, казалось Люде, делать ничего не надо. Только качаться в гамаке, пить травяной чай и любоваться маргаритками. Это, впрочем, ей именно казалось, потому что у Люды дачи не было. Она предпочитала спортивный отдых в местах, где завтрак, обед и ужин накрывают в больших столовых, где официантки радушны и заботливы, где после трапезы можно сразу выйти на улицу и бродить до самого сна. Одним словом, Люда предпочитала ездить на курорты, в санатории и дома отдыха.