Дети капитана Гранта

Так прошёл день. Ночь настала тихая и спокойная. Гленарван последовал примеру своих спутников, улёгшихся отдохнуть на свои пончо, но не мог сомкнуть глаз. Среди ночи он снова встал и побрёл на гору. Он забрался очень высоко: часто останавливаясь, он то вслушивался в малейшие шумы, сдерживая биение сердца, то оглашал пустынный склон криками отчаяния.

Всю ночь несчастный Гленарван бродил по горе. Майор и Паганель по очереди сопровождали его, готовые оказать ему помощь на этих скользких спусках, у краёв пропастей, к которым он неосторожно приближался. Но все поиски были напрасны, и на тысячи раз брошенный в воздух зов: «Роберт! Роберт!» — отвечало только эхо…

Занялся день. Майору и Паганелю силой пришлось увести Гленарвана в лагерь. Он был в отчаянии. Кто осмелился бы предложить ему покинуть эту печальную долину?

Однако запасы провизии подошли к концу. Невдалеке от места стоянки должны были находиться аргентинские проводники, о которых говорил катапац. Возвращаться назад было бы теперь труднее, чем идти вперёд, не говоря уже о том, что «Дункану» было назначено свидание в Атлантическом океане. Все эти важные соображения не позволяли надолго задерживаться в долине; в общих интересах было возможно скорее двинуться в путь.

Мак-Набс попробовал отвлечь Гленарвана от горестного раздумья. Он заговорил с ним, но тот как будто не слышал его слов и только качал головой. Но в конце концов слова майора, видимо, дошли до его сознания.

— Пора отправляться? — повторил он.

— Да, пора! — оказал майор.

— Ещё хоть один часок!

— Хорошо, подождём ещё час! — ответил майор.

Когда час прошёл, Гленарван вымолил ещё час отсрочки. Можно было подумать, что это приговорённый к смерти умоляет о продлении жизни. Так дело тянулось примерно до полудня. Наконец Мак-Набс не выдержал и от имени всех товарищей заявил Гленарвану, что дальше откладывать отправление невозможно, так как от этого зависит судьба всего отряда.

— Да, да… — ответил Гленарван. — Идём… идём…

Но, отвечая Мак-Набсу, он не смотрел на него. Взгляд его был устремлён в небо, где виднелась какая-то чёрная точка. Вдруг он поднял руку и замер в этом положении, как будто окаменев.

— Посмотрите! — вскричал он. — Посмотрите туда!

Все взгляды обратились к точке в небе, на которую Гленарван так повелительно указывал. Эта точка быстро росла. То была птица, летевшая на огромной высоте.

— Это кондор, — сказал Паганель.

— Да, кондор, — повторил Гленарван. — Кто знает? Он приближается! Он опускается! Подождём!

На что надеялся Гленарван? Неужели он тронулся в уме? Он сказал: «Кто знает?..»

Птица с каждой секундой приближалась Паганель не ошибся: это действительно был кондор — царь кордильерских пернатых. Сила кондора необычайна. Случается, что он сталкивает быка в пропасть. Он нападает на баранов, жеребят, молодых бычков, пасущихся в прериях, и уносит их в своё гнездо, расположенное на неприступной высоте. Нередко бывает, что он взлетает на высоту в двадцать тысяч футов и оттуда, невидимый даже в лучший бинокль, осматривает местность и намечает себе жертву, великолепно различая с этой высоты самых мелких зверей. Поразительная дальнозоркость кондора остаётся необъяснимой загадкой для естествоиспытателей.

Что увидел кондор на земле? Может быть, труп Роберта Гранта?

— Кто знает?.. — повторял Гленарван, не спуская глаз с кондора.

Огромная птица приближалась, то паря в воздухе, то падая камнем. Вскоре она стала описывать круги на высоте едва пятисот метров над землёй. Теперь можно было отлично разглядеть кондора. Мощные крылья поддерживали его в воздухе почти без движения: большие птицы летают с величественным спокойствием, в то время как насекомые, для того чтобы удержаться в воздухе, должны производить тысячи взмахов крылышками в секунду.

Майор и Вильсон схватились за карабины. Гленарван жестом остановил их. Кондор кружил теперь над неприступной скалой в четверти мили расстояния от склона горы. Он всё ускорял свой полёт, раскрывая и закрывая свой страшный клюв и потряхивая головой.

— Он там! Там! — вскричал Гленарван.

Вдруг неожиданная мысль молнией сверкнула в его мозгу.

— Что, если Роберт жив! — отчаянно вскрикнул он. — Ведь этот кондор… Стреляйте! Стреляйте же!

Но было уже поздно. Кондор скрылся за высоким выступом скалы. Прошла секунда, не больше, но эта секунда длилась целый век для Гленарвана, и огромная птица снова взлетела в воздух, на этот раз медленнее, так как она несла тяжёлый груз. Кондор держал в когтях тело Роберта Гранта[31]. Птица находилась теперь над стоянкой путешественников едва в полутораста футах. Заметив людей, кондор стал чаще бить крыльями, чтобы скрыться со своей тяжёлой ношей.

— Ах! — крикнул Гленарван. — Я предпочитаю, чтобы труп Роберта разбился о скалы, чем достался…

Не закончив фразу, он вырвал из рук Вильсона карабин и вскинул его к плечу, но его рука дрожала и слёзы застилали глаза. Он не мог прицелиться.

— Пустите меня! — сказал майор. И твёрдой рукой он прицелился в хищника, уже взлетевшего на высоту в триста футов.