Дети капитана Гранта

Шагах в пятидесяти он увидел человека очень высокого роста, неподвижно стоявшего на уступе у самой подошвы горы. У ног его лежало длинное ружье. У этого столь неожиданно появившегося незнакомца были широкие плечи, длинные волосы, схваченные кожаным ремешком. Рост его превышал шесть футов, смуглое лицо было раскрашено: переносица красной краской, веки – черной, лоб – белой. Одет он был, как полагается жителю пограничной полосы Патагонии: на нем был великолепный, сшитый жилами страуса плащ из шкуры гуанако, пушистой шерстью наружу, и разукрашенный красными фантастическими узорами. Под плащом виднелась нижняя одежда из лисьего меха, туго стянутая в талии и спереди заканчивающаяся клинышком. На поясе висел мешочек с красками для раскрашивания лица. Обувь его была сшита из бычьей кожи и у лодыжек крестообразно перевязана ремешками.

Несмотря на пеструю раскраску, лицо патагонца было величественно и обличало недюжинный ум. Стоя в позе, полной достоинства, он ждал, что произойдет. Эту неподвижную и внушительную фигуру, стоящую на скалистом пьедестале, можно было принять за статую, олицетворяющую бесстрастие.

Заметив патагонца, майор указал на него Гленарвану, и тот быстро подошел к нему. Патагонец сделал два шага вперед. Гленарван схватил его руку и крепко пожал. В глазах лорда, во всем его облике, в его сияющем лице светилась такая признательность, такая горячая благодарность, что патагонец не мог не понять его. Он слегка наклонил голову и произнес несколько слов, которые, однако, ни майор, ни его друг не поняли.

Тогда патагонец, внимательно всмотревшись в чужестранцев, заговорил на другом языке, но и на этот раз его не поняли. Впрочем, некоторые произнесенные туземцем фразы показались Гленарвану похожими на испанский язык, на котором он знал несколько обиходных слов.

– Español?[29] – спросил он.

Патагонец кивнул головой сверху вниз – движение, имеющее у всех народов одинаковое значение.

– Отлично, – заявил майор, – теперь дело за нашим другом Паганелем. Хорошо, что ему пришло в голову изучать испанский язык!

Позвали Паганеля. Он немедленно прибежал и приветствовал патагонда с чисто французской грацией, которую тот, по всей вероятности, не смог оценить. Географу тотчас же рассказали обо всем.

– Чудесно! – воскликнул он.

И, широко открывая рот, чтобы яснее выговаривать, он проговорил:

– Vos sois um homem de bem![30]

Туземец внимательно слушал, но ничего не отвечал.

– Он не понимает, – промолвил географ.

– Быть может, вы неправильно произносите? – высказал предположение майор.

– Возможно. Произношение дьявольское!

И Паганель снова повторил свою любезную фразу, но результат был все тот же.

– Изменим фразу, – сказал географ и произнес медленно и внушительно: – Sem duvida, um Patagao?[31]

Тот по-прежнему молчал.

– Dizeime![32] – добавил Паганель.

Патагонец и на этот раз не проронил ни слова.

– Vos compriendeis?[33] – закричал Паганель так громко, что едва не порвал себе голосовые связки.

Было очевидно, что индеец ничего не понимал, так как, наконец, ответил по-испански:

– No comprendo[34].

Теперь настала очередь Паганеля изумляться, и он с видимым раздражением спустил очки со лба на глаза.

– Пусть меня повесят, если я понимаю хоть слово на этом дьявольском наречии! – воскликнул он. – По-видимому, это арауканское наречие.

– Да нет же, – отозвался Гленарван, – этот человек, несомненно, ответил по-испански.

И, повернувшись к патагонцу, он вновь спросил его:

– Espanol?

– Si, si![35] – ответил туземец.

Паганель остолбенел от удивления. Майор и Гленарван переглянулись.

– Я боюсь, мой ученый друг, – начал, слегка улыбаясь, майор, – не произошло ли здесь какого-нибудь недоразумения и не стали ли вы жертвой своей рассеянности, которая, как мне кажется, вас неотступно преследует?

– Что? Что? – насторожился географ.

– Дело в том, что патагонец, несомненно, говорит по-испански.

– Он?

– Да, он! Не изучили ли вы случайно какой-нибудь другой язык, приняв его…

Мак-Наббс не успел договорить. Негодующий возглас Паганеля, сопровождаемый возмущенным пожатием плеч, прервал его.

– Вы слишком многое позволяете себе, майор, – сказал Паганель сухо.

– Так почему же вы его не понимаете? – ответил Мак-Наббс.

– Не понимаю его потому, что туземец говорит на плохом испанском наречии, – ответил раздраженно географ.

– Вы считаете, что он говорит на плохом наречии, потому что не понимаете его? – спокойно сказал майор.

– Послушайте, Мак-Наббс, – вмешался Гленарван, – ваше предположение невероятно. Как ни рассеян наш друг Паганель, но вряд ли можно допустить, чтобы он вместо одного языка изучил другой.

– Тогда, дорогой Эдуард, или лучше вы, почтенный Паганель, объясните мне происходящее.

– Я ничего не хочу объяснять, – ответил географ. – Я свидетельствую: вот книга, по которой я ежедневно изучал испанский язык. Взгляните на нее, майор, и вы увидите, что я не ввожу вас в заблуждение!