Дети капитана Гранта

Полтора часа они шли быстро, едва поспевая за великаном Талькавом. Вся прилегавшая к подножию Кордильер местность отличалась красотой и замечательным плодородием. Сменяя друг друга, тянулись тучные пастбища. Казалось, тут свободно могло прокормиться стотысячное стадо жвачных животных. Широкие пруды, соединенные между собой частой сетью речек, обильно питали влагой зеленеющие равнины. Черноголовые лебеди игриво плескались в этом водяном царстве, оспаривая его у множества страусов, резвившихся среди льяносов[36]. Царство пернатых, шумное, яркое по краскам, было очень разнообразно. «Изакас» – изящные, серенькие с белыми полосками горлицы – и желтые «кардиналы» красовались на ветвях деревьев, словно живые цветы. Перелетные голуби мчались куда-то вдаль, и стая разнообразных воробьев – «чинголос», «ильчуэрос», «монхитас» – преследовали друг друга, наполняя воздух пронзительным чириканьем. Жак Паганель восторженно любовался всем окружающим, и с его уст непрерывно срывались восклицания, к большому удивлению патагонца, считавшего вполне естественным, что по воздуху летают птицы, на прудах плавают лебеди, а на лугах растут травы. Ученому-географу не пришлось ни жалеть о предпринятой прогулке, ни жаловаться на ее продолжительность.

Они уже достигли становища индейцев, а ему показалось, что он только что пустился в путь. Тольдерия раскинулась в глубине долины, сжатой отрогами Анд. Здесь, в шалашах из ветвей, жило человек тридцать туземцев-кочевников, которые пасли огромные стада тучных коров, быков, лошадей и овец. Они перегоняли их с пастбища на пастбище и всюду находили для своих четвероногих питомцев обильную пищу.

Андо-перуанцы – помесь племен арауканов, пуэльче и аукассов. Цвет их кожи имеет оливковый оттенок, они среднего роста, коренастые, с почти круглым овалом лица, низким лбом, выдающимися скулами, тонкими губами, с женоподобными чертами, тупым выражением лица. Антрополог сразу сказал бы, что эти туземцы не являются представителями чистой расы. Вообще они были мало интересны, но Гленарвану нужны были не они, а их стада. А поскольку у кочевников имелись быки и лошади, то ему больше от них ничего и не требовалось.

Талькав взялся вести переговоры и быстро пришел к соглашению. В обмен на семь низкорослых лошадок аргентинской породы с полной сбруей, сто фунтов сушеного мяса, несколько мер риса и несколько бурдюков для воды индейцы соглашались (вместо вина или рома, что для них было более ценно) взять двадцать унций золота, назначение которого они прекрасно знали. Гленарван хотел купить восьмую лошадь для патагонца, но тот дал понять, что в этом нет нужды.

Торг был закончен, Гленарван распрощался со своими новыми «поставщиками», как их назвал Паганель, и меньше чем через полчаса все трое вернулись в лагерь. Там их встретили восторженными криками, которые, по правде говоря, относились больше к съестным припасам и верховым лошадям. Все закусили с большим аппетитом.

Поел немного и Роберт. Его силы почти восстановились.

Остаток дня был посвящен полному отдыху. Говорили понемногу обо всем: о милых спутницах, оставленных на яхте, о самой яхте, о капитане Джоне Манглсе, о его славной команде, о Гарри Гранте, который, возможно, был где-нибудь недалеко.

Паганель не расставался с индейцем – он сделался тенью Талькава. Географ был вне себя от радости: наконец-то он увидел настоящего патагонца, рядом с которым он казался карликом, патагонца, могущего почти соперничать своим ростом с мексиканским императором Максимилианом и с тем негром из Конго, восьми футов ростом, которого видел ученый Ван-дер-Брок. Паганель оглушал невозмутимого Талькава испанскими фразами, и тот терпеливо выслушивал его. На этот раз географ изучал испанский язык без книги. Слышно было, как он явственно произносил испанские слова, напрягая то горло, то язык, то челюсти.

– Если я не усвою произношения, то будьте снисходительны ко мне, – повторял он майору. – Но мог ли я когда-нибудь предполагать, что испанскому языку меня будет обучать патагонец!

Глава шестнадцатая. Рио-Колорадо

На следующий день, 22 октября, в восемь часов утра Талькав подал сигнал к отправлению. Аргентинская равнина между двадцать вторым и сорок вторым градусами долготы понижается с запада на восток: путешественникам предстояло только спускаться по отлогому склону к морю.

Когда патагонец отказался от предложенной лошади, то Гленарван решил, что Талькав, подобно местным проводникам, предпочитает идти пешком, – что при его длинных ногах было, конечно, легко.

Но Гленарван ошибся.