Дети капитана Тореодора

В тот же день, ближе к обеду, выйдя на крыльцо, папа Лопушайло чуть не споткнулся о большой камень, лежавший прямо у ступенек.

— Это ещё откуда? — удивился папа.

И попытался сдвинуть камень с места. Камень был страшно тяжёл.

Засучив рукава, папа обхватил камень двумя руками, поднатужился и поволок его к калитке. Выбросить куда-нибудь, чтоб вид не портил…

Но до калитки не донёс. Потому что вдруг со стороны улицы послышался шум мотора. Шум был настолько знаком папе, что руки его задрожали. А камень выпал из рук, отдавив ногу.

Но папа этого не заметил. Забыв обо всём, он стоял, не отрывая взгляда от дороги. На лице его выступил пот, а сердце бешено колотилось.

Из-за поворота выехал белый автомобиль. Остановился у дома номер десять. Дверца распахнулась, и из машины вылезла женщина в обтягивающих джинсах. А с заднего сидения спрыгнули мальчик в штанах до колен и девочка в длинном сарафане.

— Папа! Мы приехали! — Дети вприпрыжку понеслись к дому.

— Дети?.. — не поверил глазам папа.

И перевёл взгляд на маму.

Мама Лопушайло сияла. Как всякая мама, дети которой больше не больны.

— Они больше не больны! — смеясь, сказала мама. — И почему-то мне думается, нашу семью та болезнь не затронет. Никогда!

* * *

Вот, кажется, и всё. После всего происшедшего ничего особенно интересного, о чём стоило бы рассказать, не произошло. Ну разве что большой камень, непонятно каким образом оказавшийся в саду, свалили на тележку, отвезли к реке и выбросили в воду. А кот Одиссей, который теперь не должен был сидеть каждую ночь в детской спальне, повадился ходить в гости к мышам.

Естественно, в нору под крыльцом он не влезал. Не помещался. Но часто в лунную ночь Одиссей и всё мышиное семейство сидели в саду под смородиновым кустом, грилили сосиски и вели неспешные мышино-кошачьи беседы…