Дети Лавкрафта

Слова эти вломились в пустоту, где должен бы быть желудок. Ладони покрылись потом, но Ник как-то сумел лишь тронуть педаль тормоза, а не с силой вдавить ее. Желудок, болтаясь, вернулся на место. Ник глянул в зеркало заднего вида. На обочине дороги ничего не было. Никакого тела, никакой груды тряпья – ничего.

Дорога выровнялась, вынесла его в собственно городок. Провода телефонной связи подштопали небо, только в их перекрещении оно было серым – бледное, линялого оттенка надвигавшейся грозы.

Пульс у Ника утих, зато грызла память, взбаламученная волной страха. Открылась позабытая рана, словно бы так никогда и не заживала.

Мальчиком он видел, как небо становилось таким же уныло-белым. Видел из неверного положения, лежа на спине: силясь подняться, силясь вздохнуть, – под грузом всей той открытости, что давила на него, едва сдерживаемая голыми качающимися ветками. Запах листвы, густой, на грани гнили, забивал рот и нос. И земля урчала – по-старушечьи, голодно и вяло.

Ник подался вперед, вглядываясь через ветровое стекло. Небо оставалось серым, скапливались тучи, затягивая тот глаз, что (по его ощущению) следил за ним. Он остановился перед забегаловкой, крепко обхватив ладонями баранку, чтобы унять дрожь в пальцах, прежде чем выключить двигатель и открыть дверцу. Первые тяжелые капли ударили в землю, и Ник поспешил в здание.

Вэл поджидала за одним из столиков у длинного окна забегаловки, выходящего на улицу. Она поднялась обнять его, не сумев скрыть своей (старшая сестра как-никак) обеспокоенности. Когда она сняла зеркальные очки (уверяла, что они – непременный атрибут помощника шерифа маленького городка), Ник увидел, что беспокойство скопилось в уголках ее глаз. Однако когда они сели, она придвинула к нему через стол ключи от их родительского дома, не спрашивая, надолго ли он намерен оставаться в нем, пока «на ноги не встанет», или бормоча это жуткое: «Ну как, держишься?» Ник был бесконечно признателен.

Ник откинулся на обшарпанную искусственную кожу, поглядывая вокруг. Непомерно большие часы, памятные ему еще с юности, нависали над музыкальным автоматом, который никто, сколько он помнил, никогда не заводил. Даже выписанные мелом на черной доске блюда дня были теми же самыми. Ник вполовину готов был увидеть самого себя подростком, а рядом Вэл, когда они, колотя каблуками по полировке высоких табуретов с красными сиденьями, попивали густой шоколадно-молочный коктейль.

– Здесь так ничего и не меняется, верно? – сказал Ник.

– Ничуть. – Вэл, улыбаясь, протянула ему ламинированное меню.

Улыбка увяла, и Ник понял, до чего болезненно, должно быть, воспринят его вопрос. Слишком поздно попытался он ответить на ее улыбку, потом бросил, понурив плечи. Тяжесть ущелья вдруг обрушилась на него, еще обыденней, чем та паника, что охватила по дороге в город. Исход отсюда был иллюзией: переезд на восток, женитьба на Мелани и все такое. Так или иначе, а кончилось для него все в точности там же, где и началось.

Это угнетало чертовски, и это была западня, его этим не удивишь. В глубине души он ощущал, как жизнь его движется по порочному кругу, по спирали, ведущей его обратно к началу. Истина, какую он до сих пор не осознавал всецело. Поэтому и отбивался от уговоров Мелани подыскать себе настоящую работу, купить дом, детей завести и все такое.

– Думаешь, Мейбл по-прежнему держит тайком запас бренди под стойкой? – Ник наклонил голову вбок.

Вэл выгнула бровь, но не успела вникнуть в смысл сказанного: подошла официантка с кофе.

– Заходи поужинать, как устроишься. – Вэл помешивала кофе. – Майк и Джоуи никак не дождутся посмотреть на «дядю Никки» с тех пор, как сказала им, что ты погостить приедешь.

Ник отставил свой кофе в сторону. Ощущение уходящего из-под ног мира, возникшее у него, когда сила тяготения потащила его с холма вниз, вернулось, только на этот раз другое. Он раскрыл было рот, подыскивая в ответ что-то не столь жалостливое, как собственные его ощущения, но отвлекла ложечка, брякнувшая в его чашке.

– Землетрясение? – Уже выговаривая слово, он на вкус почувствовал: не то. На прелые листья похоже. На землю, на встряску почвы.

– Уум? – Вэл оторвалась от чашки.

– Ты не почувствовала?

Стекло в окне затряслось, свет заскользил по его поверхности. Уголком глаза Ник уловил движение. Фигура какая-то на той стороне улицы. Маленькая и бледная.

– Ник?

Он и не сознавал, что стоит, пока голос Вэл не долетел до него. На той стороне улицы видны были одни только припаркованные машины, витрины магазинов да люди, пекущиеся о своем дне.

– С тобой все в порядке? – Смутное беспокойство во взгляде Вэл обрело большую четкость, тревожные морщины в уголках рта придали всему лицу хмурое выражение.

Ник опустился за столик.

– В полном.

Что происходит, когда швы расходятся?