Дети Лавкрафта

Позже мне все время вспоминались какие-то мелочи. Например, всего несколько недель назад я припомнила, что в гостиной стоял громадный старинный граммофон, а игравшая пластинка была записью «Звездной пыли» Хоги Кармайкла. Эту песню любила моя мать, а еще она была одной из первых песен, какую я сыграла на пианино (я бросила заниматься музыкой после школы). Ой, и еще розы. Я не упомянула о них. По всей комнате в копиях китайских ваз династии Мин были расставлены букеты розовых бутонов. В тот вечер их была там сотня, но ни один цветок не раскрылся. Их лепестки были выкрашены синим, темно-синим, по-мусульмански, под стать синему на фарфоровых вазах. Я отвлекаюсь. Но все эти мелочи и еще множество других, описывать которые здесь у меня нет времени, как-то укладываются в единое непотребство, как будто гостиную в том доме 135 на Бенефит-стрит тщательно украсили, дабы добиться весьма особенного и сбивающего с толку результата.

Раздвижная дверь отделяла гостиную от небольшого уставленного книгами кабинета, и Марквардт раздвинула створки и ввела меня в него. Екатерина вошла следом за нами, а потом Марквардт опять свела дверные створки, приглушив звуки музыки и голоса других гостей. В центре кабинета стоял небольшой резной чайный столик, а в центре его в одиночестве стояла фигурка, посмотреть на которую она, Марквардт, и пригласила меня в этот дом. Увидев ее, я, по-моему, действительно ахнула. Пиши я это почти кому угодно другому, а не тебе, Рут, не той, кто сам соприкасался с этим народом, то, думаю, меня можно было бы за истеричку принять. Но так и было: я, должно быть, ахнула. И это, похоже, порадовало и Марквардт, и ее компаньонку. Они обменялись улыбками, и у меня появилось четкое ощущение, что они обе разделяют какой-то секрет, вроде ударной концовки шутки, в какую я не посвящена.

– Замечательно, правда? – заговорила Марквардт. – Мастерство изумительное. И на самом деле она явно не угаритская, невзирая на происхождение. Вероятно, в Рас-Шамра она попала из Египта, возможно, в правление Аменемхета III, где-то после 1814 года до новой эры. Судя по полевым записям Шеффера, фигурку эту нашли вместе со стелой, изображавшей фараона.