Дети леса, дети звезд

Впрочем, к моменту, когда они пробарахтались несчастные два метра сугроба к дорожке и наконец оказались внутри купола номер два, Серазан выглядел еще недостаточно бодро, чтобы успевший ко встрече медик поверил его словам, что все под контролем и помощь не нужна.

Ганн за спиной активно закивал, когда Тесса настойчиво пригласили в медпункт, а заодно быстро — ни тот, ни другой из гостей даже мяукнуть не успел — выдал вместо вводной:

— Ветеран, инвалид, деструкторы обоих типов и все вытекающие. Я не знал, что он нелетный.

После этого единственным, что Тессу удалось отстоять, было право дойти до лазарета самостоятельно, а не на носилках, а на все остальное железным аргументом стало: «Вы пострадали по нашей вине, мы должны убедиться, что ваше здоровье не понесет долговременного ущерба», — и Серазан устало сдался, а Грин на предложение подождать, пока Тесса посмотрят в лазарете, отрицательно замотал головой. Бросать Тесса в таком плачевном состоянии он явно не собирался, как не собирался и разговаривать с кем-либо о чем-либо, пока Тесс не придет в норму. Была и еще одна причина его неразговорчивости: сфинкс хорошо знал, откуда и почему сошла на базу лавина, и немного мучился совестью.

В лазарете Грин залез на соседнюю с Тессом койку и продолжил изображать молчаливое привидение: внимательно следил, как на больного надевают датчики, как медик снимает показания…

Грин, как ему самому казалось, почти растворился в окружающем пространстве, прижавшись к грубому шерстяному одеялу, когда уловил обрывки сердитой рекомендации:

— Хорошо, без ударных доз, но после такого напряжения как минимум три часа полного покоя!

И возмущение, абсолютно детское же возмущение на лице всегда выдержанного мастера.

Дальше Рон терпеть уже не мог, поэтому начал петь про себя, молча, вибрируя горлом на самых низких нотах нечто усыпляющее и монотонное, покачивая в такт хвостом, и Тесс прикрыл глаза, и даже медик зевнул пару раз, укрыл Тесса одеялом и быстро вышел. Сфинкс пел про тепло, про уют, про ласковое солнце, про запах свежей травы, но услышать четко его могли бы, наверное, только животные. Сонная одурь распространилась по помещению. Тесс уснул. А сфинкс сидел, нахмурившись, и пытался понять, как, чем, и за что можно было так жестоко отравить человека? Ни одна победа в войне, по его понятиям, такого не стоила.

* * *

Зато как, чем и за что очень хорошо знали в главном куполе, где Эрмелин Ганн, испытывая двойственные чувства при мысли, что с нездоровьем пассажира ему даже повезло, в устной форме отчитывался перед полковником о поездке. Полковник же, судя по лицу, вовсе не задумывался, что нехорошо радоваться чужой беде, и только уточнял время от времени у Ганна одну за другой детальки, стремясь воспользоваться выигранным временем на полную и вызнать как можно больше о человеке, с которым вот-вот придется иметь дело.

Черный Мастер действительно старший по отношению к Грину, но особой информацией о планете не владеет. Черный Мастер пришел не на смену Дорру, а просто так. Черный Мастер ни хрена не скрывается от соотечественников и не только не дезертир, а даже скорее наоборот, но вряд ли проявит избыток патриотизма. Еще Черный Мастер — не маг, хотя вот этому верить нельзя…

О самом же человеке теперь было известно имя, профессия, достаточно четкий временной промежуток, в которое должно было уложиться его прибытие на планету, а также просто идеальная для быстрого поиска информация об участии в обороне Алорских островов. Если Тессов на Мабри можно было перебирать сутками, и Серазанов, и инженеров-модульщиков среди них тоже нашелся бы не один и не два, то полсотни выживших с кораблей, которые попали в заслон и огребли новой тактики атакующих по самое некуда дальше, были категорией настолько особой, что досье на них даже не требовалось составлять — запроси и читай готовое, если права доступа позволяют.

Была, правда, вероятность, что данный конкретный Тесс, ныне оказавшийся объектом пристального интереса, находился не в тех пяти героических экипажах, а служил на одном из позже подошедших кораблей, но как раз к моменту, когда вызванный к полковнику Стейл успел изложить это соображение, пришел и доклад из лазарета: пациент просто удивительно, что до такой степени более жив, чем мертв, потому что… — и много, много весьма специфических, страшно звучащих диагнозов списком. После этого, благо медики заодно сообщили, что еще пару часов пациента у себя продержат с гарантией, Стейл отправился отбивать сверхсрочный запрос в штаб на Мабри, а Ганн получил очередную неофициальную просьбу продолжать корешиться с экзотической парочкой. Сам же полковник, разослав подчиненных, постарался в ожидании данных самостоятельно вспомнить все, что слышал о Прорыве Дастена и тех, кто его сдержал.