Дети лета

Один из его друзей работал врачом, специальным женским доктором, как сказал папа, когда отвел ее к нему на обследование. Тот врач едва не заплакал, когда впервые коснулся ее промежности. Папа никогда не позволял друзьям трогать ее. После этого ей начали каждый день давать таблетки. Один из папиных друзей смеялся над волосами, которые начали расти у нее между ног, говорил, что все страстные сучки должны быть рыжеволосыми.

Папа задумчиво выслушал его слова.

Ей не нравилось, когда папа задумывался.

Это было незадолго до того, как он пришел домой с двумя коробками краски для волос. Они были даже разных оттенков; одна была красной, как пожарная машина, а другая – ближе к оранжевой, и к тому же он плохо смешал их и в спешке плохо покрасил ей волосы, но он смеялся и все равно называл ее красоткой, хотя испортил волосы у нее между ног и подмышками.

В тот вечер, когда его друзья собрались внизу на вечеринку, папа представил им результаты своих покрасочных трудов. «Джентльмены, – сказал он, – если такая цена справедлива…»

Среди поднявшегося громогласного возбуждения один из них опустошил свой бумажник, отдав папе около трехсот долларов. И тогда папа включил свою любимую камеру.

Раньше никому из друзей не позволялось даже трогать ее.

Они любили рыжеволосых.

13

Мы давно работали сверхурочно за ту же зарплату, как любил нам напоминать Вик, Бюро волнует только то, сколько времени вы провели на рабочих местах. Никому из нас не разрешили работать в понедельник, и мы провели его на диване Эддисона перед телевизором. От Шиван не поступало никаких известий, и когда я пришла на работу во вторник утром, обнаружила на своем столе коробку с небольшим набором вещей, оставленных мной в ее квартире.

Заглянув мне через плечо, Эддисон поморщился.

– Я подозревал нечто в таком роде.

– Я тоже.

– Olvídate de las hermanastras, la próxima vez encontraremos a la Cenicienta[34], – произнес Брэндон, допустив такое множество мелких ошибок, что я даже не попыталась перечислить их ему.

Мы еще стояли у стола, тупо глядя на коробку, когда пришел Вик. Сразу обо всем догадавшись, он сочувственно улыбнулся.

– Мне придется еще больше испортить тебе утро, – заявил он, – агенту Дерн необходимо увидеться с тобой. А еще с тобой жаждет пообщаться группа Симпкинс.

– Они начали сотрудничать с Холмс и манассасским отделением полиции?

– Да. Они получили от Холмс все материалы, но…

– Но, по возможности, им нужно провести их собственные допросы, – закончила я за него, и он кивнул.

Схватив коробку, я бросила ее на пол и пинком задвинула под стол, с глаз долой и – будем надеяться, хотя бы временно – из сердца вон.

– И Симпкинс готова к нормальному сотрудничеству?

– Что ты имеешь в виду?

– В прошлый раз, когда мы с Эддисоном работали с ней, она вела себя чертовски вызывающе, даже конфликтно; к тому же Касс говорила о каком-то инциденте на прошлой неделе в Айдахо, где они проводили расследование.

– Мне ничего не известно о деле в Айдахо, но она опытный агент и достаточно разумна, чтобы ее недовольство моими методами руководства группой не помешало интересам следствия.

Эддисон с сомнением фыркнул, но от дальнейших комментариев воздержался. Симпкинс даже не пыталась притворяться, что одобряет методы работы Вика, однако в последний раз, когда нас подключили к ее группе, она доставала нас так, словно мы – нерадивые юнцы, проспавшие все занятия в академии. Что определенно неприятно и, более того, незаслуженно.

Вик проводил меня в ОСР, то есть отдел служебных расследований, до кабинета агента Дерн, что меня ничуть не удивило, зато отчасти удивило то, что он зашел туда вместе со мной. Когда я искоса глянула на него, Хановериан просто пожал плечами.