Дети Левиафана

Солнце заглянуло за угол дома, выжигая тень и сгоняя с места. Прохожих попадается мало, но все они очень странные. Многие из них вооружены, но не чем-то экзотичным, а мечами разной формы. Ни у кого нет доспехов, лишь просторные штаны и то ли куртки, то ли рубашки. При встрече они или здоровались друг с другом, или злобно посматривали. На Людвига смотрели, как на какую-то диковинку и посмеивались за спиной.

У одного прохожего не было ноги, из колена торчала искривлённая железная палка, на которую он наступал. У другого не было носа, вместо него круглая крышка с отверстиями. Сидевший в тени юнец с впалыми глазами держал в руке лихтер, как у нордера, и нагревал стеклянную трубочку. Из неё шёл дым, который юноша вдыхал и начинал хихикать. Редкие безоружные люди быстро пробегали, стараясь не привлекать внимания.

Но Людвиг чувствовал, что самый странный тут он, долговязый и слепой на один глаз парень в доспехах. Хотелось пить. В деревне был колодец с вкусной водой. Так приятно было сидеть в тени и о чём-нибудь разговаривать с Ханной. Она тогда…

Она обманула его, как и все они. Почему они не сказали, кто эти люди в ущелье? Столько погибло с двух сторон, это же можно было предотвратить. Но они лгали ему, даже лучший друг ему не верил. И ещё обвинил в этом Людвига!

Он сжал кулаки так сильно, что ногти больно впились в ладонь.

— Куда ты прёшь? — раздался грубый отклик. — Варвар!

На пути стоял мужчина. Ветер трепал полы расстёгнутой рубашки, оголяя волосатое пузо. На поясе висел чёрный, чуть искривлённый меч с длинной рукоятью. Из-под коротких штанов торчали кривые ноги с жёлтыми проводами, вживлёнными прямо под кожу.

— Эта часть города принадлежит Сэйбингам, — сказал другой человек, подходя со спины. На месте правого глаза у него тусклая красная лампочка.

— Я ухожу, — пробормотал Людвиг.

— Плати штрафные!

К ним присоединился третий. Вместо левой кисти у сопляка железные прутья, похожие на пальцы.

Вот и конец. Даже если бы остались оба глаза, драться против троих невозможно. Придётся подыхать тут, в месте, где труп Старого мира ещё смердит.

— Плати двадцать сха! — завизжал толстяк.

Людвиг убивал тех, кого считал бандитами, но кто ими не был. И теперь боится настоящих разбойников? Он несколько раз вздохнул, пытаясь успокоиться. Ярость не уходила, но становилась более податливой. Она не требовала, как раньше, рубить не глядя. Она требовала убить всех троих.

Это из-за тебя, вспомнился крик нордера.

— Ну и чё ты встал? Гони медь!

— Денег у меня нет. Зато стали сколько хочешь.

На мгновение чувство стыда за дурацкую фразу оказалось сильнее злости. Ну ладно, об этом никто не узнает. Людвиг вытащил меч и несколько раз согнул гибкий клинок. Любимая стойка левым боком к сопернику больше не эффективна, нужно сильно доворачивать голову, чтобы видеть врага.

Троица переглянулась и достала мечи, такие же, как у храмовников. Только оружие служителей Церкви светилось чёрным и резало металл, а у этих обычная сталь, не лучшего качества, покрашенная, чтобы не ржавела. А отверстия вдоль рубящей кромки слишком неровные. Подделка под старину?

А сами бандиты? Для чего нужны провода под кожей у толстяка? Видит ли одноглазый через линзу? Почему сопляк держит тяжёлый меч только правой рукой? Металлические пальцы левой не предназначены для хвата?

— Мы братья Дюбуа, — сказал одноглазый. — Я Жак, это Жан, а это Жан-Батист.

Толстяк кивнул.

— И что? — спросил Людвиг.

Они опять переглянулись.

— Мы братья Дюбуа, — неуверенно повторил самый младший из них.

— Так и что?

— А то, что мы лучшие мечники во всём Лефланде, — объявил толстяк.

— И?

Вопросы ставили их в тупик.

— Да он нас не знает! — догадался одноглазый.

— Теперь узнает, — к пузатому вернулась уверенность. — Так что если не хочешь проблем, то плати.

Людвиг захохотал. Лучшие мечники, братья как их там. Такие же фальшивые, как их оружие и украшения.

— Простите. На самом деле мне насрать, кто вы. И платить я вам не буду.

Братья переглянулись ещё раз. Готовятся убить калеку и у них это получится.

Это из-за тебя, кричал нордер.

Людвиг направил меч на толстяка и заметил, как приготовился однорукий. Да, что-то в фехтовании они смыслят. Где-то сзади готовится напасть одноглазый. А что они ответят, если попробовать кое-что другое? Главное — не потерять сознание от усталости.

Людвиг сделал ложный замах и быстро развернулся назад. Красная линза бандита, которого звали то ли Жак, то ли Жан, не работала, удара с её стороны он даже не заметил. Мастер Рейм при виде такого покачал бы головой и поцокал языком, настолько выпад был неуклюжим и рискованным. Но после него одноглазый упал на горячий песок, захлёбываясь кровью.

От напряжения тошнило, но осталось ещё двое. Однорукий первым оторвался от созерцания умирающего братца и бросился вперёд. Людвиг ушёл в сторону, едва не упав, и рубанул. Силы удара и веса клинка не хватило, чтобы отсечь искусственную руку, но рана, нанесённая чуть выше места, где плоть переходила в железные прутья, получилась глубокой.