Дети лихолетья (сборник)

Пионерский лагерь находился в бывшем помещичьем доме, расположенном недалеко от станции Гусино (Смоленское направление). 22 июня 1941 г. должно было состояться торжественное открытие смены. Неожиданно позвонили из Орши и сказали, что началась война. Все вожатые, врач и медсестры собрались у начальника лагеря Марии Василевич. Самому старшему из вожатых, Матвею Щуру, не было и 20 лет. Когда появились сведения, что невдалеке высадился вражеский десант, вокруг лагеря выставили боевые посты. На них дежурили старшие ребята, вооруженные палками. Масштабов бедствия тогда еще не знал никто, а неопределенность очень тяготила.

Вскоре поступило распоряжение об эвакуации. Лагерь дружно собрался и двинулся на станцию Гусино, в здании которой располагался военный госпиталь. Несколько суток пришлось провести ребятам у станции, прежде чем им было выделено несколько вагонов, и поезд тронулся. Эшелон проезжал горящий Смоленск, неоднократно подвергался бомбежке. Ребята впервые становились свидетелями гибели людей, но им везло: все остались живы.

Казань встретила эвакуированных детей чистыми простынями в Доме колхозника и горячим супом. До Набережных Челнов предстояло добираться пароходом.

В Набережных Челнах местные жители накормили ребят хлебом, молоком, яйцами и картошкой, помогли погрузить на подводы их нехитрые пожитки. Городские власти обеспечили эвакуированных детей жильем, одеждой и питанием. Не остались в стороне жители города, приносившие детям еду, одежду и книги.

Была и еще одна проблема: борьба с полчищами клопов, которая проходила в виде дезинфекции.

Оршанцы довольно быстро освоились на новом месте: учились, выступали с концертами, шефствовали над ранеными, занимались сельхозяйственными работами. Некоторые из подростков прибавляли себе год-два и уходили добровольцами на фронт, другие заканчивали школы ФЗО и работали на оборонных предприятиях.

А однажды белорусских детей взволновала радостная и тревожная новость – приехала чья-то мама из Орши. Это была Варвара Евсеевна Рыбакова, случайно отыскавшая своего сына. Она осталась в Набережных Челнах до конца эвакуации, работала директором школы.

К сожалению, не всем ребятам повезло вновь встретиться с родными: некоторые потеряли родителей, братьев, сестер, но они об этом узнали только после освобождения Орши, когда вернулись в родной город[67].

Взрослели рано: пионерский лагерь «Родник» Бобруйского района

По воспоминаниям Л. Кнюкшто, долгое время проработавшего токарем в Научно-исследовательском институте ЭВМ в Минске, он в составе пионерского лагеря «Родник», который размещался в живописном месте под Бобруйском, был эвакуирован на восток.

Летом в «Роднике» отдыхали дети не только из Бобруйска, но и из Мин ска. Грянула война, и дорога на Минск – домой, в родной город – была отрезана. Пионерский лагерь эвакуировали в Гомель: там детей посадили на поезд и повезли в глубь страны. В г. Урюпинске Волгоградской области их разместили в детском доме.

Вокруг все напоминало о войне. На фронт уходили мужчины, а их рабочие места занимали женщины, подростки. Детдомовцы часто выезжали на уборку урожая в колхозы. Л. Кнюкшто здесь настигла радость: он нашел своего отца. До войны отец работал главным механиком на торфогидролизном заводе, а когда враг подошел к Минску, вместе с коллективом предприятия эвакуировался на восток. Подросток переехал к отцу в д. Владимировку Волгоградской области, помогал ему по токарному делу и скоро стал самостоятельно изготавливать на токарном станке разные детали. Когда гит леровские войска подходили к стенам Сталинграда, всех трудоспособных мобилизовали на строительство железнодорожной ветки Владимировка – Сталинград. В то время этот отрезок магистрали должен был сыграть важную роль в защите города на Волге. Работали дни напролет, почти без выходных ради одной цели – помочь Красной Армии задержать врага.

Скоро из Сталинграда всех перевели в г. Ишимбай Башкирской АССР. В то время этот район назывался «вторым Баку». Каждый из ишимбайцев тогда стремился дать фронту как можно больше нефти.

С отцом юноша начал работать на одном из заводов в токарном цеху. Парню достался станок, не соответствующий его росту. Л. Кнюкшто подставлял под ноги коробку, чтобы работать. Тут же, на заводе, в 1942 г. юноша вступил в ряды ВЛКСМ.

Кнюкшто Л. К. – воспитанник детдома:

– Отец – коммунист, сын – комсомолец, – думал я тогда. Надо нам работать еще лучше. И мы не жалели ни сил, ни времени. Ежедневно перевыполняли сменные нормы выработки. Через какое-то время я был занесен в список «двухсотников». Так называли в то время тех, кто на 200 и более процентов выполнял дневное задание.

Ударно работая, все мы жадно следили за сообщениями с фронтов, где бушевало пламя войны. И каждая радостная весть придавала нам новые силы и энтузиазм. Хорошо помню, как однажды в газете мы прочли сообщение о боевых делах белорусских партизан. И это очень обрадовало нас.