Дети Локи (СИ)

Вали отшатнулся и упёрся спиной в свод пещеры. Нарви, ошеломлённый не меньше брата, подошёл к матери и перевернул её. Сигюн не подавала признаков жизни.

— Быть того не может, — прошептал Нарви, оборачиваясь на брата. — Мертва.

— Нам пора уходить, — обречённо сказал Вали бесцветным голосом. Он направился к выходу, держась за каменные стены пещеры и более не смотря на мать.

— Вали, Нарви, дети мои, — произнёс Локи, когда сыновья подошли к нему. — Поверьте, умереть здесь для вашей матери было лучшим исходом. Даже будь она в своём рассудке, она не дала бы вам двигаться дальше. Даже мысль о том, чтобы устроить Рагнарёк для неё была ужасной. Она стала бы отговаривать вас от этой идеи, но мы-то с вами знаем, что Рагнарёк нужен миру так же, как и нам.

Хрипота делала голос Локи вкрадчивым и тихим, как у любовника, который говорит со своей женщиной ночью, прежде, чем возлечь с ней в кровать. Этот голос завораживал и заставлял подчиниться. Слушая отца, Вали молчал, но всё запоминал. Что-то в словах трикстера ему совершенно не нравилось.

Не смотря на желание побыстрее уйти, Вали долго сидел на каменной насыпи, думая обо всём произошедшем. Нарви занимался похоронами матери. Он обмыл её водой, которую взял с собой брат, переодел в чистую одежду, расчесал пальцами волосы, как мог, и возложил на три камня, где ещё недавно лежал Локи. Сигюн казалась умиротворённой, как бывало дома, когда она засыпала на скамье за шитьём, а сыновья находили её по утру. Нарви хорошо помнил, как вместе с братом ходил за водой и разводил огонь в камельке, давая матери возможность поспать подольше.

Локи с интересом наблюдал за сыновьями. На его лице не было ни сочувствия, ни боли утраты. Он просто наслаждался всем происходящим, воспринимая смерть жены как часть собственной жизни. Поймав выражение любопытства на лице отца, Вали не выдержал. Мужчина встал с каменной насыпи и выбрал для себя ровно место. На этом месте он начал чертить круг собственной кровью, порезав подушечки пальцев об острые камни.

— Что ты делаешь? — спросил Нарви, приближаясь к брату.

— Я делаю арку, — сквозь стиснутые зубы ответил Вали. — Так что отойди и не мешай.

Нар подсел к отцу, который наблюдал за действиями сына с интересом мальчишки. Локи, разумеется, не мог знать, что «арка» — это заклинание перемещения, которым пользовался его сын. Давным давно Вали сочинил его, чтобы попасть в Мидгард, и собирался применить его снова.

Начертив ровный круг, Вали начал выводить внутри него рунные символы один за другим. «Анзус», «Райдо», «Кано», «Хагалаз». Раз за разом, по кругу, делая лишь небольшие отступы между последней и первой руной.

— Силой Локи, я пролагаю себе путь, осветив его огнём и уничтожив все препятствия, — шептал Вали, как безумец, тратя свою кровь на рунные рисунки.

Когда круг был закончен, Вал встал внутри круга. Нарви и Локи молча присоединились к нему. Слова не могли разрушить заклинание, но это была минута молчания. Больше в эту пещеру никто не вернётся. Теперь это была могила Сигюн — добрейшей из богинь.

Перемещение произошло в мгновение ока. Вот Локи и Нарви приблизились к Вали внутри рунного круга, и стоило ему положить свои окровавленные ладони им на плечи, как все трое оказались на чистом снежном поле рядом с серебристым фургоном.

Лишь одного сыновья Локи не учли. К моменту их возвращения солнце сияло высоко. Трикстер, оказавшись на свету, пошатнулся и закрыл руками лицо, словно яд змеи снова жёг его глаза. Бог упал на колени и застонал от боли. Вали и Нарви не сразу поняли, что привыкший ко тьме Локи не мог выносить яркий солнечный свет. Близнецы среагировали одновременно. Нарви стянул с себя очки, а Вали — шапку, вывернув её наизнанку. Затолкав тонкую шапку под линзы очков, Нар надел эту маску на Локи. Теперь глазам бога ничего не угрожало. Вал помог отцу подняться.

Сейчас, при свете дня, братья смогли разглядеть Локи как следует. Отец и правда был жутко бледен и походил на одного из мертвецов Хель. Это было видно даже сквозь грязь и пыль, которыми был покрыт не только отец, но и сыновья. В рыжие волосы Локи закралась седина, губы были сухими и сочились кровью, когда он улыбался. Потрескались все крестообразные шрамы, которые украшали губы бога обмана после спора с гномами. Трикстер похудел, но его нельзя было назвать истощённым. Сила Иггдрасиля поддерживала его все эти годы не хуже молодильных яблок Идунн.

Теперь Локи был слеп, но он удивительно уверенно шёл, когда сыновья повели его к машине. Возле автомобиля их ждал Фенрир. Цепь Глейпир, некогда самое прочное, что существовало во Вселенной, лежала разорванная на куски у его лап. Волк всё ещё был размером с собаку, но при этом шерсть его вздыбилась, так что он казался больше, чем раньше. В глазах его появилось выражение полной осмысленности и вековой мудрости, которая может быть свойственна лишь божественному существу. Фенрир вышел навстречу к Вали и припал на передние лапы, отвесив ему поклон.