Дети Мафусаила. Уолдо. Магия, инк.

Затем Лазарус предоставил слово Либби, который объяснил, что возвращение домой не будет столь долгим и утомительным, каким было бегство с Земли или второй перелет. Энди отдал должное — и вполне заслуженно — научным достижениям малышей, которые во многом помогли ему справиться с задачей развития скоростей, превышающих скорость света. Если малыши действительно говорят правду, а не верить им нет оснований, то пределов тому, что Либби назвал «параускорением», не существует («пара-» — отклонение, потому что подобно световому приводу Либби оно воздействует на всю массу равномерно и ощущается человеком так, как гравитация, да и корабль не будет лететь сквозь пространство, а скорее двигаться в другом измерении).

— Проблема здесь не столько в том, чтобы привести корабль в движение, сколько в выборе оптимального потенциального уровня n-мерной гиперсреды с (n+1) степенью свободы…

Лазарус понял, что пора решительно вмешаться.

— Это твоя стихия, парень, и все мы доверяем тебе. У нас маловато знаний, чтобы обсуждать такие тонкости.

— Я только хотел добавить…

— Знаю. Но тебя уже занесло, поэтому приходится останавливать.

Кто-то из толпы успел выкрикнуть:

— Так когда же мы сможем быть дома?

— Не знаю, — ответил Либби, вспоминая о вопросе, который когда-то давно задала ему Нэнси Уизерол. — Я не знаю, какой там сейчас год. Но чтобы добраться туда, нам должно хватить не более трех недель.

Приготовления заняли несколько дней, ведь для погрузки землян на корабль потребовалось несколько сот ходок космических челноков. Расставание с долгожителями, которые предпочли остаться, проходило очень скромно, да они большей частью старались и не попадаться на глаза отбывающим домой землянам. Между двумя группами долгожителей будто кошка черная пробежала; разделение на берегу подчас разбивало давние дружеские и даже брачные узы, задевало чувства очень многих землян и оставляло неизбывную горечь. Единственным положительным моментом стало решение родителей мутанта Марион Шмидт остаться на приютившей их планете.

Лазарус отдавал приказания, готовясь отчалить на последнем челноке. Незадолго до того, как он собрался зайти внутрь, он почувствовал легкое прикосновение.

— Простите меня, — сказал юноша. — Меня зовут Хьюберт Джонсон. Я бы хотел полететь с вами, но мне нужно остаться здесь, чтобы уберечь мою мать от бурных расставаний. Если я прибегу в последний момент, то могу ли рассчитывать на то, что вы меня примете?

Лазарус осмотрел его с головы до ног.

— Ты уже достаточно взрослый, чтобы принимать самостоятельные решения.

— Вы меня не поняли. Я был любимым ребенком в семье, и моя мать буквально следует за мной по пятам. Мне с трудом удалось сейчас ускользнуть… Сколько вы еще пробудете здесь?

— Я не буду задерживать отход лодки. А ты тоже рискуешь навсегда остаться маменькиным сынком. Залезай внутрь!

— Но я ведь…

— Залезай, тебе говорят!

Парень подчинился, бросив последний тревожный взгляд на побережье. «Что ж, вот еще один мальчик превратился в мужчину», — отметил про себя Лазарус.

Оказавшись на борту «Нового рубежа», Лазарус доложил обо всем капитану.

— Все ли на борту? — спросил Кинг.

— Да. Включая тех, кто принял решение в последний момент, да еще женщина по имени Элинор Джонсон, успевшая проскочить за какие-то доли секунды. Поехали!

Кинг повернулся к Либби:

— Вперед, старина.

В непроглядной бездне ночи можно было заметить лишь слабый свет мерцающих звезд.

Корабль летел наугад, и только незаурядный талант Либби помогал ему двигаться в нужном направлении. Даже когда у него возникали сомнения в правильности курса, он оставлял их при себе. На двадцать третий день корабельного времени и на одиннадцатый день подключения параускорения на экране вновь засветились мириады звезд, некоторые приобрели знакомые очертания — Большая Медведица, гигантский Орион, неровный Южный Крест, загадочные Плеяды, и прямо по курсу, мерцая на фоне холодного отсвета Млечного Пути, лежал источник золотого солнечного света.

Во второй раз за этот месяц на глазах Лазаруса выступили слезы, но то были слезы радости.

Земляне не могли просто вступить в радиоконтакт со своей планетой, выйти на парковочную орбиту и разгрузить корабль; прежде всего, нужно было разведать обстановку и выяснить, какой же сейчас год на Земле.

По данным спектрального анализа близлежащих звезд, Либби смог определить, что к настоящему времени на их родной планете прошло не более 3700 лет от Рождества Христова; не имея точных астрономических инструментов, он не смог назвать более конкретную дату. Однако, оказавшись довольно близко от планет Солнечной системы, он прочел показания других «часов», ведь, как известно, эти планеты сами образуют циферблат с девятью стрелками.