Дети Метро

— А теперь надо эти встречи прекратить. И знаешь еще что, тебе надо уволиться, написать заявление.

— Я так и думала, что ты это скажешь. Ты мелочный, жадный! Я для тебя столько сделала, всё рассказала… Из-за меня ушли Стас и Максим, но они не такие, как ты, они не сволочи. Погоди, Сашок, ты еще обо мне вспомнишь!

Последние слова Лера выкрикнула с угрозой, хотя сама совершенно не представляла, как бы могла отомстить Белорыбову. Но в запальчивости чего не скажешь? Она вскочила, намеренно опрокинув тяжелое кресло, и выбежала из кабинета, громко хлопнув дверью.

— Чего ты для меня такого сделала? — запоздало спросил растерявшийся Белорыбов, но этот вопрос остался без ответа, — и без тебя всё узнал, дура! — уже запальчиво крикнул ей вслед, скорее, для собственного успокоения.

Он еще раз с сожалением посмотрел на пустой минибар. Оказывается, этот разговор с бывшей гёрлфренд не на шутку его взволновал. Александр вытянул руки перед собой и посмотрел на толстые короткие пальцы, покрытые белым пушком. Они чуть-чуть подрагивали. «Неврастеником станешь из-за этих сучек!» — подумал он с ненавистью.

Его пальцы дрожали так же, когда он поехал на Бали поучиться и попробовать себя в серфинге. Его уговорила тогдашняя подружка, гордо называвшая себя прорайдером. Как потом узнал Александр, так называли себя люди, занимающиеся экстремальными видами спорта. Ему бы надо было её поостеречься — он же не экстремал, но понимание этой очевидной истины пришло позднее.

Это был его первый выезд на такое дальнее расстояние и первое скольжение по высокой волне — волны Черного моря, да и Средиземного, не так котировались у знатоков, как океанские.

После нескольких занятий он вскочил на доску, будучи уверенным, что сможет лихо прокатиться на гребне — это же так просто, но поскольку был неопытным, не рассчитал вес своего тела, соскользнул и упал в воду. Чёртова доска перевернулась и с силой ударила по голове, так, что поплыли оранжевые круги перед глазами, но вовремя подплывшая подружка помогла выбраться ему на берег.

Он упал на песок обессиленный, ему было больно и стыдно за своё неумение. На лбу вспухала большая шишка. И тогда он почувствовал это предательское дрожание пальцев. Он вытянул руки на песке, посмотрел на пальцы — они мелко дрожали, как у алкоголика и дрожь долго не проходила. А вечером они пошли в бар, где он набухался вискаря до потери сознания.

Когда Стас после отпуска спросил, где он был, Александр хотел гордо ответить, что отдыхал на Бали, но поскольку он потерпел там позорное фиаско, а сёрфингистка была их общей знакомой, то пробормотал, что просто отдыхал на море, загорал. Стас всегда мог зло подшутить или остроумно поддеть собеседника.

Сейчас у него было ощущение, что Лерка ударила его по голове почище той доски на Бали.

Отношения не могут все время иметь один и тот же градус, оставаться на одинаковой высоте волны. Любовь теряет свою остроту, подобно тому, как тупиться нож от повседневной работы, как острые шпили горных хребтов полируются временем, превращаясь в пологие холмы. Но это не значит, что они, отношения, прекращаются сами собой. Всему есть причина.

Намерение уволить Валерию у Белорыбова возникло сразу после ухода Стаса и Максима. Она была отработанным материалом, так же, как и Вадим. Она много знала, она была любовницей обоих его бывших приятелей, и кто знал — не возобновят ли они с ней связь? За это никто не мог поручиться. А иметь внутри компании потенциальную шпионку бывших топ-менеджеров было ни к чему.

Да и была ли у них любовь?

Подойдя к своему столу, Белорыбов открыл верхний ящик. Почти доверху этот ящик был забит конфетами — «Марсами», «Сникерсами», шоколадками, которые Александр ел почти беспрерывно. Он взял «Марс», развернул шуршащую обертку и начал сосредоточено жевать густую карамельную массу. Белорыбов не обращал внимания на тех, кто пытался его поймать на любви к этим жевательным конфетам, в таких случаях он говорил, что глюкоза помогает ему думать.

Да, он должен принимать непопулярные решения, трудные, но они вынуждены, потому что дело, которое ему поручили, требовало других подходов, другого отношения со стороны сотрудников. По крайней мере, так он считал.

Сожаление об уволенных Александр не испытывал — найдутся другие люди, новые, полезные, получше прежних, от которых толку уже было мало. Белорыбов сравнивал последних с выработавшей ресурс техникой, годящейся только на свалку. С новыми сотрудниками он быстрее добьется успехов и подтвердит доверие, оказанное ему Камо. Он, Белорыбов, должен использовать свое положение на все сто, потому что, наконец, почувствовал удачу, поймал свою высокую волну.