Дети Мевы (СИ)

- Генерал-капитан, но она действительно могла управлять и программировать нас. Я сам как-то попадал под действие этой техники. Она способна управлять даже движениями вашего тела!

- Паника, командор? Паника – это последнее дело! Приказ понял? Выполнять! Чтобы через четыре часа был в штабе Од Мэдра! ПШЁЛ!!!

Я вышел из кабинета старика. Юбля! Одно дело соврать Энастение, совсем другое соврать в ставке командования трёх братств Даккара. Юбля! Сказать, что Арнелет не опасна? Чушь. Пусть их немного, но скрутить мозги кому надо они смогут без проблем. Они же ходят через наши посты, как вода через песок, играючи обходят все наши приборы и ухищрения! Как эта Морок прошла на совет? Кто его, вообще, созвал? Она? Нет, я, конечно, не верю, что Арнелет так уж сильно опасна. Суани малочисленны. Их можно перестрелять издалека. Вообще, дистанционное влияние – редкость среди неолетанок. Только я не могу этого сказать! И воевать с ними всё равно не стоит! Не те они, с кем стоит воевать.

Юбля! Я опять перед выбором, нарушить приказ или растоптать всё, во что я верю!

- Командор, – возле меня возник молодой парень с орденами пилота-аса, – мне приказано доставить вас в штаб братства Од Мэдра. Корабль готов!

На корабль я поднялся машинально. В чём смысл правды, если она не защищает? В чём смысл единства, если оно – ложь? Насколько всё скользко и запутанно! Марика со своим бесхитростным «люблю» была намного честней. А она неолетанка, у которой ложь в крови!

Почему я выполняю приказ? Я хочу быть среди верных сыновей Даккара! В чём верность? Тибиран не прав! Его решение погубит Даккар! Верность воспротивиться или исполнить? Кто я такой, чтобы судить о верности решений генерал-капитана братства? Я и свои командорские ордена получил лишь по воле случая! В чём правда?

Ведь эта планета была не единственной. Но, с другой стороны, у других были свои армии. Ни одной планеты бесхозной, просто ожидающей даккарцев, во Вселенной давно нет! Разве что метеорит какой-нибудь безжизненный… В чём воля богов? В чём приказ командира? Каково моё решение? Юбля!

Я рассмеялся. Горький, с ноткой истерики, смех!

Я всегда считал, что суть Даккара – честь. Почему чем выше чины власти, которые я наблюдаю, тем меньше в них этой самой чести? Я – юный максималист? Тогда я просто до боли не хочу взрослеть! Не хочу становиться таким, как они…

Корабль затрясло.

- Пилот, что там у тебя?

- Технические проблемы, командор. Небольшие! Я контролирую! Но… на всякий случай, пристегнитесь.

Вот сейчас этот честный парень сражается со стихией, выравнивая корабль. Зачем? Чтобы я вышел и солгал?

Корабль ещё раз сильно тряхнуло. Я пристегнулся. Что-то, явно, шло не так. У меня небольшой опыт пилотажа, но траектория, по которой шёл корабль, явно, была аварийной. Наверное, следовало испугаться. Но я лишь подумал: «Вот сейчас и проверим моё бессмертие!».

Я очнулся в палате госпиталя. Тихо попискивали приборы. Доктор-даккарец зашел, осмотрел меня, сказал, что состояние стабильное, неделя-две, и встану на ноги. Повезло, упал удачно! А сейчас лежать и выздоравливать.

- А что с пилотом?

- Пилот погиб. При аварии выжили только вы, командор, – он вышел. Как глупо! Меня, который погибнуть не мог, боги оставили жить. Меня, который ехал соврать… А честного, ни в чём не повинного парня-пилота настигла смерть!

За весь день ещё дважды забегал медбрат воткнуть мне уколы. И всё.

Я всегда не любил больницы. Моя мать умерла при третьих родах, когда мне было лет пять. Поэтому, когда я подростком попадал в больницу с переломами или чем-нибудь ещё, ко мне почти никто не приходил. К другим мальчишкам приходили матери, а я лежал один, с силой сжав зубы, и обещал себе, что больше ни за что сюда не попаду.

Почему ко мне никто не приходил? Дед, братья… Тогда я считал это нормальным. Мужчине не нужна жалость. И только глупые женщины этого не понимают. А разве прийти рассказать последние новости – это жалость? Теперь я считаю это заботой. Когда я начал так считать? Когда лежал с растяжением в доме Марики, и вокруг меня, как стайка ласточек, кружили женщины. Я был нужен им. Они ведь могли и не заботиться обо мне. Не все ведь заботились, только эти четыре. Почему я не отвечал на их письма?... А сейчас, кто может ко мне прийти? Нет, они бы, наверное, пришли, если бы знали. Эсти бы вкусненького настряпала. Эмани бы болтала без умолку. Только я далеко в космосе, а они хрупкие создания, которые могут жить только в защищенном и обустроенном доме Марики… Марика бы тоже могла прийти, если бы мы не разошлись. Она бы точно приходила ко мне каждый день, притаскивала бы что-то интересное… И она – не нежное создание, а наоборот – прошла бы сквозь огонь и воду, если бы знала, что я не прогоню её…

Всё складывалось глупо и подло. Будучи свободным, будучи в кругу своих, командором, руководителем департамента, я был менее свободен, чем когда жил у Марики, валялся у неё в ногах, и считался рабом! Марика никогда бы не заставила меня лгать. Ей бы даже мысль такая в голову не пришла! А здесь, будучи свободным…