Дети мира

— Ладно, тише, — сказала На. — Сейчас лучше поиграй. Можешь построить игрушечный домик из щепочек. Только, пожалуйста, не шуми и не кричи.

Одному играть было скучно, и Ти через полчаса прибежал в дом. Увидел, что На уже приготовила обед, и сразу же захотел есть. На сварила суп из креветок. Он был такой вкусный, что Ти потребовал еще прибавки, но сестра строго сказала, что остальное для дяди шофера, тогда Ти успокоился, хотя это был его любимый суп.

Ти вспомнил, что недавно через их деревню проходил отряд бойцов, и тогда мама приготовила им точно такой же суп. Он очень понравился бойцам. Ладно, пусть дяде побольше останется. Когда мама и папа об этом узнают, они похвалят детей. Папа все время говорил, что у шоферов «жизнь висит на волоске». А мама, когда американцы бросают осветительные ракеты, очень боится за шоферов. И говорит, что, если бы нужно было отдавать свой рис шоферам, каждый согласился бы голодать.

Девочка видела, что дядя Ван не ел утром, когда приехал. А взрослые говорят, что если ночью не спать, то потом очень хочется есть. Может быть, у дяди Вана не было риса?

Одно ясно — дядя Ван лег спать голодным. На почувствовала себя очень виноватой перед ним.

Снаружи послышался смех и топот чьих-то быстрых ног.

— Сиди здесь, я выйду посмотрю, чтобы ребята не трогали машину, — сказала На, выбегая из дому.

Но никто машину дяди Вана уже не трогал. Ребята разбежались. Девочка забралась на подножку и заглянула в кабину. Там висел маленький мешочек с рисом и рядом с бутылочкой рыбного соуса лежала небольшая охапка хворосту. Значит, рис у дяди Вана был, но он так хотел спать, что лег, не поев.

— На, где ты? — кричал Ти.

«Вот раскричался! — испугалась На. — И вечно-то он кричит, когда меня нет. Словно его кто-то украсть хочет». На вбежала в дом — ничего, все хорошо, дядя Ван спит.

Ти смотрел, как сестра возится в кухне.

— Ты подогреваешь обед для дяди Вана? — спросил он.

— Да, чтобы все было готово, когда он проснется. Встанет и сразу поест.

*

Уже давно миновал полдень. Скоро должны были вернуться с поля папа с мамой. А дядя Ван все еще спал. Огонь на кухне весело горел, рис был белый-белый. На не знала, понравится ли дяде Вану суп из креветок. Но уж если понравится, то она к вечеру наловит их еще больше!..

— На, самолеты! — неожиданно закричал Ти.

Она прислушалась. И правда, самолет. Но девочка не испугалась. Над их домом часто летали американские самолеты-разведчики, и она научилась отличать шум их моторов от низкого гула бомбардировщиков. Не будить же человека по пустякам.

— Знаешь что, — сказал Ти, которому любимый суп из креветок не давал покоя, — когда дядя Ван будет есть суп, ты дашь мне совсем немножко?

Фан Ты (Южный Вьетнам) В ЗАРОСЛЯХ САХАРНОГО ТРОСТНИКА

Перевела с вьетнамского И. Зимонина.

Рис. Г. Калиновского.

т, что ты там делаешь?

Из зарослей выглянуло и тут же снова спряталось испуганное мальчишеское лицо. Ут, это действительно был он, увидев полицейского Шао, хотел было броситься наутек, но понял, что поздно.

— Значит, это ты, разбойник, крадешь сахарный тростник? Хорошо же! Вот скажу матери, пусть всыплет тебе как следует!

Ах вот что! Все дело, оказывается, в сахарном тростнике. А он-то подумал, что этот Шао уже все пронюхал. Ут, не таясь больше, вышел из густых зарослей и забрался на спину мирно пасущегося буйвола.

— Не трогал я вашего тростника!

— Молчи лучше. Я уже давно за твоими проделками слежу. Кроме тебя, сюда лазить некому.

— Да честное слово, не я! Пусть у того, кто ваш тростник крадет, руки-ноги отсохнут, язык отвалится, пусть он кожурой подавится! — Ут стегнул буйвола и, величественно проплывая на своем «корабле» мимо полицейского, запел: — Руки-ноги пусть отвалятся, кожурой он пусть подавится…

Шао погрозил ему вслед, поправил карабин на плече и на всякий случай решил заглянуть в заросли, проверить.

Следы Ута четко отпечатались на земле. «Негодный мальчишка, повадился красть сахарный тростник. Потом, наверно, сидит с приятелями и грызет целый день. Сам в детстве этим занимался — по чужим плантациям лазил, — думал Шао. — Меня не проведешь. Все эти штучки я знаю».

Вдруг следы Ута потерялись. Полицейский потоптался на месте и уже хотел вернуться назад, но неожиданно оступился. Дерн под его ногой сдвинулся в сторону, и он увидел небольшую свежевырытую ямку. Шао наклонился над ней и…

— Дядя Шао! — раздалось за его спиной.

Он оглянулся. Рядом стоял неизвестно откуда взявшийся Ут.

— Дядя Шао, бегите скорей, в ваш сад забрался буйвол!

— Не морочь мне голову. Отвечай лучше, что ты здесь спрятал? Украл что-нибудь?

Он ткнул карабином в ямку. Что-то звякнуло.

— Не трогайте! — крикнул Ут, сжимая кулаки.

— Скажите пожалуйста! Он мне запрещает!

— Да, запрещаю!

— Ага, здесь какая-то коробка, — не обращая внимания на мальчика, продолжал полицейский. — Это и есть твои награбленные сокровища?

— Это не мое, — услышал он в ответ. — Это положили сюда революционеры, и если тронете — вам смерть.

Шао отдернул руку от коробки, точно обжегся.