Дети Мира

— Долга Жизни мне не поручайте, — тихо сказал да Лигарра, останавливая меня жестом, — Я его не приму. Я не принадлежу себе, итак ваш Долг перейдёт на Комитет. Мне бы этого не хотелось. Идёмте.

Я шла за ним и смотрела в его безупречно стриженный затылок прохладного русого цвета. Если человек не принадлежит себе, он принадлежит Семье. Вот какая была Семья у этих людей…

На самом деле, ведь я ничего не знала ни о жизни внутри Комитета, ни о том, каким образом складывались судьбы его сотрудников. Что-то утрачивая, люди что-то приобретают взамен. А потом у всех свои потребности и понятия о счастье. Так или иначе многих людей обоих рас приводило в ряды КСН. Одни шли к этому сознательно, другими руководили обстоятельства — и так они становились защитниками Порядка — но что скрывалось за этой рекламной обёрткой, я не знала. Огромный всесильный массив КСН начал для меня распадаться на отдельных людей, совокупность деталей, но общей картины я ещё не видела. Меня приучили лишь к тому, что Комитет Спасения Нации — власть. И сила, перед которой надо обязательно склониться. Но я продолжала изучать Мир.

Что привело в ряды Комитета, например, конкретного Каруна да Лигарру? С какого возраста надо было начать подготовку, чтобы уже много лет занимать должность спецоперу ведущего научного Института? До этого же ещё дослужится надо. Но ему не больше тридцати семи, а со временем я убеждалась — что он ещё гораздо моложе. Просто выглядит куда старше от тяжести лежащих на нём знаний, опыта и обязанностей. Я знала, что в структуре КСН были специальные Школы — именно они готовили будущих офицеров, элиту «конторы». Но поступить туда так рано (как выходило по моим подсчётам) мог лишь выпускник специализированной обычной школы, для детей до пятнадцати — я имела об этом очень хорошее понятие, потому что мой коллега из второй галереи общего профиля собирался отдать сына в одну из таких школ. Там они усиленно учили психологию, право, историю и всё такое, а потом поступали на спецкурсы и приносили присягу. Возможно, и да Лигарра прошёл весь этот путь. Послали родители? Романтика позвала? Грустил ли он когда-нибудь по утраченному детству? Или они ничего не утрачивали, с пелёнок сотрудники Комитета, защита Мира — а только получали огромную (хотя и своеобразную) Семью, власть и широкие возможности для поиска мудрости? Я не знала ответа. Как я уже сказала, я была слишком поверхностно информирована о реальной, а вовсе не глянцевой, жизни этой огромной структуры, вот уже много столетий стоящей на страже Порядка — при этом структуры живой, активной и развивающейся. Она и была истинной властью Мира. И потому нередко пугала, но тут уж, наверное, ничего не поделаешь…

«…он был и другим. Достойным человеком из дружной и честной Семьи…». Странно упоминать об этом. Но он упомянул. В минуту, когда его комитетская суть почти дала трещину. Мне показалось, что именно это тревожило Каруна. Человеческая, маленькая Семья, без которой не может жить ни один аллонга. То, чего у него никогда не было. То, что он заменил на долг и присягу. По своей ли воле или нет — уже и не понять. Он слишком глубоко в этом увяз — деталь машины, временами скорбящая по человеческим чувствам…

Глава девятая

Издалека послышался шум. Я разобрала крики: «Прочесать территорию! Всем входам тройную охрану!» На миг скорчив кривую рожу, Карун замер, а потом резким движением вдоль моего затылка усадил меня на карачки.

— Ну, по-простому не успели. Идём напролом — вдруг не заметят.

Он указал на металлическую лестницу, тянувшуюся от вдоль опоры закрытой галереи.

— Там есть люк. Пожарный, наверное, или что-то вроде того. Внутри охранник, но это я беру на себя.

— Мы же окажемся на виду.

Он кивнул.

— Тут всё равно негде укрыться. Если сейчас мне в спину всадят пулю, не паникуйте и двигайтесь дальше. Хуже не будет.

— Тогда дайте мне оружие, — решила я, — Я не умею стрелять, но это их хотя бы дезориентирует…

— Вы всё-таки необыкновенная женщина.

Ему как-то удавалось улыбаться на самом дне голоса. Я сжала пистолет, ранее принадлежавший Руниде, ощущая гадкую тошноту в животе. А куда мне двигаться, если его убьют? Да хоть куда-нибудь… Злая решимость наполнила меня до краёв… я не так уж беззащитна, как они все думают. Я никогда и ни перед кем не склонялась. Итак что будь что будет… нам и впрямь было некуда деваться!!!

— Идём.

Взбираясь по металлической лестнице до крыши галереи, мы были заметны, наверное, как мухи на окне… Как я ни храбрилась, в моём животе заныло. Оглянувшись, я увидела, как от ворот «закрытой зоны» разбегаются вооруженные люди. Любой из них мог увидеть наши фигуры, да ещё была охрана по ту сторону здания…

— Сюда! Быстро, — зашипел да Лигарра, втягивая меня за шиворот на крышу и немедленно прижимая лицом к поверхности. Уложив меня, он тут же упал рядом. По его тяжелому дыханию я догадалась, что мы прошли по самому краю…

— Пройдет минута-другая, прежде чем он догадаются ещё и проверить крыши… — прошептал он, — скорее. Ещё есть время.