Дети Мира

Погасив огонёк, Карун спрятал остаток спички в карман. Ощупав край ящика, он нашёл два зажима и на миг замер.

— Тихо? Вы тоже ничего не слышите? Я открываю.

Я отрицательно мотнула головой. Да Лигарра нажал на замки. В тишине склада ящик открылся с пронзительным щелчком и эхом.

— Вот же Тень… Ну да ладно.

Порывшись среди упаковок, он вытащил на свет Двоебожий несколько пакетов.

— Боюсь, если мы воспользуемся нашей чудо-машиной, там будет ветренно и прохладно. Это противоветровые куртки.

Кое-как разобрав маркировку, он протянул мне один из пакетов.

— Вам должно быть впору.

Прикрыв разодранную блузку, я глупым образом вернула себе самообладание. Предрассудки — вещь цепкая и заразная.

Мне хотелось обследовать остаток ящиков, но Карун молча указал на дверь.

— Надо сматываться. Они и сюда придут, и это будет ловушка.

Пока мы пробирались по территории да райхховской базы, я молчала. Да Лигарра шёл по комплексу, как у себя дома. Изредка, повинуясь каким-то своим, мне неведомым, раздумьям, он завадал мне вопросы, неожиданные и на вид не связанные друг с другом. Я отвечала, и мы снова замолкали. Наконец, я подала голос:

— Вы тут уже были — или знали всё это заранее?

— Не то и не другое. Я же вас не за час нашёл. Успел всё изучить. И многое узнать, кстати, — добавил он. Я встревоженно глянула на него, — Даже кое-какие документы в руках подержать. На вас, например. И… на других людей.

Мда, такие должности, как у да Лигарры, лишь бы кому не раздают. Дать бы ему волю — он бы разобрал это тёплое гнёздышко по кирпичику. Притом незаметно и безжалостно.

— Что-то серьёзное?

Кивок.

— Может, мне и теперь заткнут рот, но тогда, боюсь, мне придётся застрелиться. Потому что в отставку со вторым допуском меня вряд ли пустят…

Моё сердце ёкнуло.

— А застрелиться вам разрешат? — почему-то эта мысль возникла в моей голове. Даже не знаю, с чего я это взяла, только мне стало как-то невесело от такого расклада. Не хотела б я оказаться в его шкуре. Даже в обмен на власть, деньги и всё прочее.

Карун на миг замер, а потом сказал с невеселой улыбкой:

— Может, и нет. Но, конечно, я приму любое решение начальства.

— Что вы тут нашли? Можете рассказать или это секрет?

— Расскажу.

Но ещё несколько минут он молчал.

— Да Ринн мертв. Его убили тут.

Мы присели за неведомым мне серым сооружением в два этажа высотой. Рядом стояли и другие такие же — и к каждому вела полностью глухая галерея, связывавшая здания с основными корпусами. Что находилось перед фасадами этих зданий, с той стороны, мешал видеть забор. Вообще уже два часа комплекс «Белой Башни» напоминал кипящий муравейник (мы неоднократно чудом избегали поимки), но тут царила странная тишина. Впрочем, незадолго до этого мы как будто проникли в некую закрытую зону комплекса, и причиной тишины могло быть усиление контроля на входе в неё. Или — предположила я — волна поисков ещё не докатилась сюда. Тут даже охраны было не видать, но поведение Каруна указывало, что она есть, просто он точно знает, где — и когда она меняется.

— Вы это точно знаете?

Да Лигарра покачал головой, перезаряжая пистолет. Внезапно он стал каким-то уставшим и опустошенным — и даже не смог этого скрыть.

— Санда. У меня никогда не было бСльшего друга. Глупо — но правда. Не Боги весть какой — но всё-таки друг. На нашей работе друзья вообще не предусмотрены, — медленно проговорил он, — И уж совсем не годится привязываться к объекту защиты. Обеспечить его доверие — это да. Мы были какое-то время знакомы, но когда стали работать вместе… каким-то образом мы именно что подружились. Я даже, грешен, курить научил его.

Я вдруг с неожиданной ясностью вспомнила, как тыщу лет назад мечтала глянуть на «ту сволочь», которая вложила курево в руки астматика Лапарси. Ну вот она, сволочь эта, так близко, что это почти неприлично. Я бы даже улыбнулась, не будь мы в такой ситуации. Но моё лицо осталась неподвижным.

— Знаю, как вы относились к Лапарси — как к высокомерному умнику, но верите ли — он был и другим. Достойным человеком из дружной и честной Семьи. Интересным собеседником. И, знаете, я… многому у него научился.

— Чему же? — тихо спросила я.

На миг, мне показалось, в поднятых на меня глазах да Лигарры мелькнуло сомнение. Он впускал меня в собственную святая-святых. В своё личное.

— Это сложно объяснить. У каждого из нас есть вещи, о которых он не имеет понятия. Но их можно почерпнуть, наблюдая за другими людьми.

Он так и не решился.

Я опустила глаза. Но не лезть же человеку в душу — особенно, когда он расстроен.

— Каким же образом вы узнали, что он погиб тут?