Дети Мира

Лиловый Свет беспокойно пожевал губами. Факт полёта офицера Комитета пугал его даже сильнее наличия этого Комитета в природе. Храбрый, да? Не слишком нагруженный КНИГОЙ? Но это означало… что найдутся другие такие же… возможно… И к чему это приведёт?.. Карун ведь мне об этом говорил, в самом начале — о нарушении паритета в отношениях с Горной Страной. С точки же зрения Совета — речь шла о падении их системы обороны, основанной на страхе аллонга перед воздухоплаванием. Боги, вот же история! Да нас с Каруном где-нибудь тут и прикопают…

— К сожалению, Ларнико, этому, видимо, настало время… — раздельно произнес Барро, он выглядел печально и недовольно, — Мастер СамАл, — он кивнул на отца, — не единственный неверующий Мира. Всё одно к одному. Нам придётся это принять за факт. Раз уж прервать исследования мы не смогли.

Я сидела в глубине кресла и переводила взгляд с одного на другого. Наконец, меня заметили и, к сожалению, попросили продолжать. Мне физически не хотелось напоминать им о существовании Каруна (они и так, видимо, отлично его знали, и реагировали на него крайне резко) — но, с другой стороны, я рассматривала события после падения машины, как беспроигрышную, стопроцентную защиту для да Лигарры. Он же не только рукЗ не поднял на потенциального врага, но более того — помогал, утешал, вёл себя, как друг, притом самоотверженный и честный. Но не дай Боги советники решат, что я его специально выгораживаю. Они же немедленно заподозрят ложь, а это было недопустимо. Вздохнув, я подробно и максимально сухо изложила историю, возможно, первого в Мире аллонговского полёта. Заканчивалась она первым полётом одной перепуганной сайти. И долгим путём спасшихся людей по кромке Барьерного Хребта.

— Дальше вам должно быть известно. Ведь патрули следили за нами всё это время, не так ли?

Советники промолчали, только переглянулись.

— Всё было именно так? Ты верно передала все детали? Ничего ли не забыла и не упустила?

— Нет, — покачала я головой, — Память у меня хорошая. А уж тем более на такие странные события.

— Санда, это чудо, что ты осталась жива. Более того — жива при таком раскладе, когда рядом с тобой находился этот страшный человек.

— Я не ощутила, что он страшный… — возразила я, — Более того, он же спас меня и не раз… Защищал меня… хотя одни Боги знают, во что это ему могло вылиться. Разве вы этого не поняли? Допускаю, что вначале он делал это, исходя из каких-то своих планов, но когда речь пошла о моём полёте… Разве он хоть раз повёл себя как страшный? — еле слышно закончила я, — Как странный — это ещё куда ни шло… он же правда пытался мне помочь.

— А ты не понимаешь, что он всего лишь вводил тебя в заблуждение таким отношением? Втирался в доверие? — мягко, словно успокаивая ребёнка, парировал отец.

— Нет. Он никуда не втирался.

Лица советников скисли, как яблоки на жаре. На меня глядели, как на чокнутое дитя. Я чуть не заскрипела зубами. С их точки зрения выходил какой-то чудовищный умысел, спланированный прямо на ходу (точнее, на лету), и вируозно отыгранный для одного зрителя — то есть меня. Теоретически, конечно, это могло быть правдой… но, логически же проанализировав поведение Каруна, я отказалась от такого варианта. Он говорил мне правду. Он уговаривал меня уходить в Горы. Более того, все поступки говорили о том, что на себе-то он как раз поставил точку. Жить дальше он не собирался — разве что чудо какое-то бы его спасло. Впрочем, я всё допускала, даже гипотезы Ларнико — но при том меня не оставляло ощущение, что я не понимаю какой-то важной, корневой, мотивации странных поступков Каруна.

— Я не знаю, почему он так поступал. Я спрашивала у него, но он не ответил так, чтобы это меня удовлетворило. У меня создалось впечатление, что это… что-то личное… а я не любитель лезть людям в душу.

— Вот именно. Ты воспринимаешь отношения с этой тварью, как дружеские, даже зовёшь его по имени, — посетовал Ларнико, — Ты всячески пытаешься создать у нас впечатление, что он хороший человек — может быть, бессознательно. Но это не так. Более того — это одно из самых чудовищных заблуждений в твоей жизни. Создатель хранил тебя от того, чтобы ты не оказалась в его руках на территории Низин.

— Вы можете верить или не верить, но его поступки говорят сами за себя, — сказала я, ощущая всё возрастающее напряжение, — Мне кажется, он всё-таки не заслуживает, чтобы его называли тварью и другими подобными словами. Я свидетель лишь одному — он всячески мне помогал, всё время нашего знакомства. Действительно бескорыстно. А пока я билась в истерике, пытаясь лететь, он ещё и проявил изрядное мужество — вообще-то для него оказаться в воздухе было полным шоком — он боится высоты и вначале даже не мог выглянуть за борт риннолёта, в отличие от меня…