Дети Моря

Налетел первый шквал, и фелюгу грубо швырнуло на бок. Хоакин удержал рулём направление и попал на волну. Ветер заметно усиливался. Волны увеличивались. Судно, то поднималось, то опускалось – проваливалось между двух валов. За устойчивость судна Хоакин не боялся – проверено временем и штормами. К тому же, он предусмотрительно заложил балласт – груду камней, на дно лодки. Он ещё раз позволил себе оглянуться назад. Седой туман уже исчез, горизонт был тёмный. Темнота наваливалась и на него. Огромные чёрные тучи накрывали море. Сверкали молнии, и гремел гром. Волна поднималась всё выше и выше, и становилась мощнее по силе. Теперь фелюга казалась уже легче пёрышка. Предусмотрительность опытного морехода спасла и фелюгу, и капитана. Без балласта судно уже давно бы перевернулось и пошло ко дну.

Резкие порывы ветра гнали судно на Север, прижимая к берегу. Хоакин, как мог, рулём, удерживал направление, не давая судну сбиться с курса и приблизиться к опасному скалистому берегу, где ещё на подходе к нему ждали ещё более опасные подводные скалы – рифы. Без опытного лоцмана плавать в этих местах опасно, но Хоакин хорошо знал местные воды и навигационные пути. Мышцы сильных рук напряглись до предела и стали железными. Мокрая рубашка прилипла к мускулистому торсу. Рыбацкий плащ из прочной парусины он снял, так как мешал управлять лодкой. А теперь надеть его не было возможности, нельзя было выпускать руль ни на секунду. Медленно, очень медленно приближался заветный проход в бухту, хоть и казалось, что фелюга, гонимая ветром и волнами несётся как птица, периодически исчезая между гребнями волн.

Ситуация была критическая. Положение опасное. И Хоакин здравым рассудком понимал это. Но моряк, только тогда моряк, когда смело преодолевает бурю и умеет управлять не только своим судном, но и своими нервами. И потому он был спокоен, сосредоточен, хоть и немного мрачен. Поднявшись в очередной раз на волну, при вспышке молнии он увидел, что пролив уже совсем близко, но он увидел ещё и другое, – далеко впереди, на таком же расстоянии от пролива, качалось на волнах другое судно. Что это рыбацкая шхуна, он определил по огням и по смутным очертаниям. – "Неужели ещё кто-то, безрассудно, как и я вышел в море в такую погоду? Не иначе, как их тоже гонит какая-то нужда, как меня ответственное задание". – Подумал он и ещё пристальнее стал вглядываться в темноту. И вскоре действительно различил рыбацкую шхуну, тщетно боровшуюся с ветром и с волнами, ведь шхуна шла навстречу шторму. Однако, она двигалась вперёд, и довольно-таки скоро. – "Не иначе, как с двумя моторами", – определил Хоакин. Было видно, что они тоже правят в спасительную бухту. Любой моряк знает, что для спасения в шторм, нужно повернуть судно по ветру. Но эти безумцы отчаянно шли вперёд. Их кидало и мотало как щепку, того гляди или перевернёт, или о камни разобьёт. Хоакин уже стал переживать за них больше, чем за своё собственное спасение. Но, однако, разум взял верх, и он сосредоточил всё своё внимание на своей фелюге. Фелюга уже очень близко приблизилась к узкому спасительному проходу. Хоакин круто заложил руль вправо. Судно с трудом повернулось и подхваченное мощной волной и подводным течением, стрелой понеслось в щель пролива. Гонимое волнами, волей Хоакина и неведомыми нам силами, оно легко и быстро проскочило пролив, пролетело над острыми рифами, и очутилось в тихих и спокойных водах залива. Хоакин обессиленный рухнул на дно лодки. Что это? Умение или везение? Пусть будет и то, и другое. Смелым сопутствует удача, но только, если они делают добрые дела.

На шхуне тем временем положение было гораздо печальнее. Моторы работали на всю мощь, сотрясая и без того трещавшее по швам судно, но продвигалось еле-еле. Четыре человека на борту были в данный момент в руках "фортуны" и могли только отчаянно сопротивляться и молиться "Святой Марии". Но они, вопреки этому – спорили.

– Я говорил, надо было поворачивать назад и уходить подальше от берега, – говорил тот, кто стоял у руля.

– Поздно… надо попытаться нырнуть в проход, – говорил стоящий рядом в форме жандармерии. Он был видимо у них главный. И капитан подчинялся ему. Ещё двое полицейских крутились у входа в трюм, куда они с удовольствием бы нырнули, чтобы спрятаться от шторма. Они плохо переносили качку и их слегка тошнило.

– Шторм усиливается. И вряд ли нам это удастся. Смотрите, как море кипит, да нас просто разобьёт о скалы, – стал возражать капитан, – шансов на спасение нет.

– Только вперёд! – Командным голосом, не терпящим возражение, прокричал сквозь шум, увлечённый погоней, офицер. – С нами Святая Мадонна и закон… Мы должны поймать этого неуловимого храбреца и народного героя. Вперёд, капитан! Я Вам приказываю!

– Как прикажете, господин офицер,– сдался на милость властям и стихии капитан судна. Он всё ещё надеялся заработать обещанное вознаграждение. Но вслух произнёс следующее, – Но на дно пойдём вместе, Господин офицер.

– Без паники, – урезонил его офицер. Всё обойдётся.