Дети моря. Трилогия

Теплая струя воздуха из кочегарки щекотала лицо. Мой голос оглушительно прогудел в листах железа. Но никто из кочегарки не ответил.

— Костя, я пошел домой!

Труба снова гулким ревом повторила окончания моих слов.

Внезапно тяжелая рука схватила меня сзади за плечо:

— Чего надо?

Я обернулся и увидел над собой худое лицо кочегара, серое от угольной пыли и потное.

— Костю, котлочиста, зову.

— Нету здесь Кости, — нахмурившись, ответил кочегар. — Он что, братишка тебе будет?

— Нет, мы с одной улицы. Товарищ мой.

Кочегар опять нахмурился и отвернулся:

— С ним тут нехорошая штука вышла. Ну вот, так дома твой Костя.

— Дома? Какая штука вышла?

— Ошпарился он, домой его увезли. Не выжить, наверно, парню.

Сломя голову помчался я к Косте. Неужели он уже умер? Не может быть этого! Мигом добежал я до домика, где жили Чижовы. Мне встретился Гриша Осокин. Он куда-то бегал, запыхался и не мог говорить.

— Костя… Костя… весь… весь… ошпарился.

Значит, правда.

Я тихонько пошел к Чижовым.

Костя лежал на кровати бледный, с закрытыми глазами. У кровати сидела мать и плакала.

У Кости были ошпарены руки и ноги.

На «Святом Михаиле» два котла. Один котел чистил Костя, другой был под парами. Кочегар велел котлочисту заползти под площадку и перекрыть клапан. Костя отвернул штурвальчик вентиля, и в этот момент сорвало резьбу. Со страшной силой и шумом вырвался пар и опрокинул котлочиста.

Я ушел от Чижовых с тревогой за своего друга.

Вечером на следующий день, когда я пришел с работы, к нам прибежала мать Кости:

— Димушка, тебя Костя зовет. Ему сегодня легче.

Когда мы вошли в комнату Чижовых, Костя лежал с открытыми глазами. Он слабо улыбнулся мне. Обе руки у него были забинтованы.

— Димка, — прошептал Костя, когда мать вышла из комнаты, — дай честное слово, что не скажешь…

Я не понял, о чем говорит Костя.

— Нужно одно дело сделать. Я тебе скажу. Дай честное слово, что никому… ни одному человеку…

— Честное слово, Костя! Никому!

Костя приподнял голову с подушки и стал говорить еще тише:

— В Соломбале есть один человек, дядя Антон. Он большевик. Только об этом никто не знает. И ты молчи. Понимаешь?

Я кивнул головой.

— У меня письмо от него есть. Нужно в город снести. Снесешь? — И Костя рассказал мне, куда нужно отнести письмо.

— Ясное дело, снесу.

Костя глазами показал на подушку:

— Вот тут возьми.

Я вытащил из-под подушки конверт.

— Спрячь подальше! — шепнул Костя.

— А чего этот… дядя Антон… делает? — спросил я.

— Он матрос из флотского полуэкипажа. Батькин товарищ. Он делает известно чего: работает против белогадов. Только об этом ни гу-гу. Понял?

Однако еще не все было мне понятно. Но другие мысли уже захватили меня, когда я шел от Кости домой.

Мой друг, который вместе со мной чистил котлы и который играл с ребятами в казаки-разбойники, мой приятель Костя помогал большевикам, был у них вроде как почтальон. Ведь за это его могли отправить на Мудьюг или даже убить. Но он ничего не боялся. Смелый парень!

— Костя… Костя… — повторял я, нащупывая в кармане конверт. — Вот ты какой!

Глава шестнадцатая МЕХАНИК С ПАРОВОЙ ШАЛАНДЫ

На другой день я пошел в училище. Кончилось лето — кончились каникулы.

Длинный коридор приходского училища был заполнен ребятами. Снова на переменах игра в арапки, «куча мала», плавные круговые полеты бумажных ворон и голубей.

Сторожиха Уляша долго звонит маленьким ручным колокольчиком. Мы бежим в класс.

Новость! В нашем классе новая учительница. А где же Яков Парамонович?

— Где Яков Парамонович?

Учительница смущается, мнется. Она еще совсем молодая.

— Он больше у нас не будет… Он… он… уехал.

— Куда уехал? Он никуда не собирался уезжать.

— Дети, начинаем урок. У нас сегодня арифметика.

У меня возникают сомнения. Действительно, Яков Парамонович никуда не хотел уезжать. Может быть, и его… Я пугаюсь этой мысли. Яков Парамонович был хороший учитель, и мы его очень любили.

Урок тянется долго и тоскливо.

Впереди меня сидит Оля Лукина, дочь арестованного капитана, девочка, которая мне нравится. Ни одна девчонка в Соломбале мне не нравится. Только одна Оля. У нее красивые глаза и красивые волосы. Волосы чуть волнистые, заплетенные в косы. А чем красивы ее глаза — я и сам не знаю.

Оля оборачивается и спрашивает:

— Красов, ты решил задачу?

— Нет, — сердито отвечаю я.

Сейчас я не думаю ни об Оле, ни о задаче Я думаю о конверте, лежащем у меня в кармане. Сегодня нужно идти в город по поручению Кости.

Черная доска стоит на треноге. Крупными меловыми буквами и цифрами на ней написано условие задачи:

«Барышник заплатил рыбаку за 1 пуд рыбы 50 копеек. На рынке он продал рыбу по 3 копейки за фунт. Сколько он получил барыша?»

Я видел перед собой трепещущую серебристую рыбу, вытаскиваемую бородатым рыбаком из садка, представлял барышника: он был похож на Орликова. Но, как я ни старался, задачу решить не мог. Каждую минуту я ощупывал в кармане конверт и пытался вдуматься в смысл задачи.